Неведомое

Русов Павел Викторович

Бритва – другое дело! Проглядывает в этой собаке что-то ведьминское! Бывало так посмотрит (аж всеми четырьмя глазами), что сразу догадываешься чего она хочет. А зачастую, удовлетворив первичные потребности, хочет сия особа поболтать по душам. Причем вот что я заметил. Ежели ей просто рассказывать какая она хорошая и умная, то Бритва повздыхает немного и, с упреком искоса глядя (вот именно так!), удалится на место или еще куда. Другое дело рассказывать ей о грядущих планах (можно на день, можно и на год)! Тогда она слушает с интересом, вставляет

какие-то замечания, критикует, соглашается, предлагает, отстаивает свою точку зрения… Словом, ведет полноценный диспут, зараза! 

И еще. Как там у классика: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий…» Во, во! Сучья дщерь такие мои дни загодя чует. Чует и пытается как-то помочь. То вещь принесет с ее точки зрения необходимую мне на данный момент. Например, баночку с пастой ГОИ, типа, ошлифуй ножи Павлик, тебе это сейчас потребно. То ручку с тетрадкой. Бывает на незапланированную прогулку, потянет. А иногда прижмется мохнатым боком, голову подмышку мою засунет и начнет так тихонько вздыхать, сочувствующе.

Короче, взял я Бритву с Красных Прудов и направился к Пруду. Предварительно вооружился…

Словие второе, в котором объясняется зачем и почему

Короче, взял я Бритву с Красных Прудов и направился к Пруду. Предварительно вооружился следующим образом: ножом сапожным (за сапогом, соответственно), ножом складным (по типу фрикционный), фонариком (по типу карандаш), булавкой (по типу английской,*за воротником, соответственно). Ах да! Оделся просто, но надежно: сапоги, джинсы, свитер, брезентуха энцефалитка.

Если все время задаваться вопросом «Зачем», то можно и не успеть ответить на вопрос «Почему». Мы с Бритвой это авторитетно заявляем.

С какой целью я туда иду? За каким, простите, собачьим дюбелем, мне туда надо? Чего я, вообще, хочу? Какие последствия? 

Вот такие мысли клубились в моей головушке, пока мы шли к загадочному водоему. Что думала сука, я не знаю, но шла она в паре метров от меня какой-то настороженной походкой.

Мы подошли к границе леса. Прежде чем ступить на тропу неведомую, я остановился и задумался (Бритва послушно села рядом и тоже, кажется, задумалась). Мысли подошли ко второй части мерлезонского** балета (причем здесь дрозды?), а именно к вопросу « Почему». 

Потому что мудак. Медленный такой человек. Проще говоря, желание обосраться у меня превалировало над желанием найти туалет. Хочу и все тут. Как ребенок, который хочет игрушку, но ему не дают. Так и я захотел пойти к Пруду.

Мы пошли.

И зашли в этот туман. Причем след в след. Уж не знаю, кто Бритву учил ходить по-волчьи – не оставляя ненужных следов, но сия великовозрастная деваха действовала инстинктивно грамотно, хотя, наверное, и глупо. Ну зачем идти за мной след в след? Оказалось, это я глупый.

Удар. Еще удар. Ах! Как по брегме *** пришлось. Ага! Тянут голову влево, а челюсть вправо. Эдак и калекой ненадолго сделать. Вот это вход! Где же Бритва?

Словие третье, где рассказывается куда, где и с кем (или в обратном порядке)

Удар. Еще удар. Ах! Как по брегме пришлось. Ага! Тянут голову влево, а челюсть вправо. Эдак и калекой ненадолго сделать . Вот это вход! Где же Бритва?

Моя дорогая черно-подпалая подруга сидела метрах в трех от меня и с любопытством наблюдала как я с трудом открываю правый глаз (левый заплыл окончательно и бесповоротно). Бритва сидела в решетке из прутьев толщиной в руку взрослого человека.

Пардон!

Это я сидел в клетке из…

Ага. Осина, родная. Не ошкуренная. Клетка два метра в ширину, столько же и по другим параметрам. Нож за сапогом – уже хорошо. Только вот голова болит – это плохо.

Бритва, без шума и пыли, вдруг резко ретировалась в кусты. Кто-то подходил к моей клетке, понял я. 

Пенсне, бородка…

Подошедший вкусно продекламировал на немецком:

Два человека встретились в больнице,

Один из них не ты,

Другой из них не я.

Вопрос: а кто ты в этом мире?

И кто придет отсюда,

И кто спасет тебя?

(Перевод автора)

– И хули делать? – не литературно вопросил я.

– Работать, – ответствовал незнакомец, ужасно похожий на портрет А.П. Чехова. – Работать над собой.

– Над этим я буду думать. Потом. А пока хочу узнать, где я.

– А ты умер, – визгливо захихикал незнакомец (совсем не по-Чеховски) и добавил:

– Захочу, будешь здесь всю жизнь в клетке сидеть и рассуждать на тему схоластика и шизофрения.

«Не хочу» – подумал я, а вслух добавил: – Раз я умер, значит мне все можно, одно останавливает от кровопролития…

– Чаго, – невежливо перебил незнакомец.

<