Неверная
Шрифт:
— Ида, все события до и после того как… Они связаны между собой, теперь я это понимаю. Кто-то заказал твое изнасилование, ты понимаешь это? Но ничего не получилось, ты почти очнулась! — резче, чем хотелось бы сказал Влад. — И когда этот подонок захотел срубить бабла на правде, его тут же убрали. Тебя от расправы скорее всего всё это время спасало то, что ты никак и нигде не светилась, будто знала что тебе стоит прятаться. Но ни я, ни они не догадались искать тебя в самом очевидном месте, у тебя на родине. Даже я не думал, что ты туда вернешься, у тебя ведь никого там нет. От кого ты пряталась? Что ты на самом деле помнишь?
—
Ида взглянула на него потемневшими от расширенных зрачков глазами, в них не было страха, лишь грусть.
— Нет, ты в безопасности, Ида, тебе не нужно никуда бежать. Ты останешься здесь…
— Где здесь? — переспросила Ида, сдвинув брови.
Влад долго думал, как вести себя с ней сегодня, какую тактику избрать, чтобы не слишком давить на неё, не отпугнуть. Им предстояло пройти огромный путь прощения и возврата доверия, а для этого нужно было время, которое они проведут вместе, чтобы она вернулась обратно.
— Ты вернёшься домой, я делаю всё, чтобы обеспечить безопасность Димы и тебя.
При упоминании имени сына Ида нервно вдохнула воздух и закусила губу, прикрывая глаза.
— Кто-то очень не хотел, чтобы ты была рядом со мной. А теперь кто-то очень не хочет, чтобы ты со мной даже не разговаривала, а тем более, чтобы ты что-то вспомнила. Тебе угрожает опасность, Ида, и ты это на себе почувствовала. Тебе будет безопасно только дома.
— Дома? — дрогнувшим голосом переспросила она.
— Ты вернешься вместе со мной обратно домой. — твердым голосом сказал Влад. — Нужно разобраться в том, что произошло три года назад, потому что что-то продолжает происходить прямо сейчас. И, когда ты окажешься рядом со мной снова и все это увидят, я зуб даю, случится что-то ещё. Но мы будем готовы.
— Мы? Нет никаких мы…
— Нет, Ида, нас больше нет… — признался Влад. — Потому что кто-то натравил меня на тебя. И я поверил. Я был не прав, и я хочу разобраться.
— Ты не хотел разбираться тогда, что изменилось сейчас?
— Многое. — ушел от ответа Влад.
«Ничего не изменилось…» — сказала сама себе Ида. Она закусила губу, сдерживая слова, которые вертелись у неё на языке — что Влад ошибается и сейчас, поэтому для Иды всё было по-прежнему. Капля надежды, которую дала ей Галина, вытекла вместе со слезами, которые начали течь из её глаз.
— Он помнит меня? — всхлипнула Ида. — Наш сын меня ещё помнит?
— Конечно, он помнит.
— Он думает, я его бросила? — ещё громче всхлипнула она.
— Нет.
— А что он думает? Что ты ему сказал? — дрожа всем телом, спросила Ида.
— Он думает, что ты умерла… — глухо ответила Влад.
— Что?! — хриплым предсмертным криком закричала Ида. — Ты сказал, что я умерла?!
— Нет, Ида, нет. — попытался успокоить её Влад. — Я не знал, что сказать… Поэтому не говорил ничего.
— Не говорил ничего?! — взвыла Ида. — Я просто исчезла из его жизни и ты ничего не сказал?
— А что я должен был ему сказать? Правду?! — вспылил Влад и тут же осекся. — Ида, извини, я не хотел снова тебя задеть. Я знаю, что это была не правда, ложь, которую мне скормили…
Под
— Димка нарисовал, для тебя.
Больная на секунду перестала плакать, дрожащей рукой взяла лист и развернула его. Димка, довольно сносно и похоже нарисовал её саму, папу и сына, держащихся за руки около дома и вывел неровные буквы, которые сложились в слова: «Мама, я тебя люблю! Выздоравливай скорее, я тебя очень жду и скучаю.». Ида бессильно уронила дрожащие руки на койку.
— Ты сказал ему, что я в больнице?
— Я сказал ему, что мама скоро вернётся домой…
— Домой? — с диким ужасом в глазах переспросила Ида. — Куда домой? Ты меня выгнал оттуда и велел никогда не возвращаться.
— Ида, я виноват перед тобой, я идиот, я таких дел наворотил, что мне перед тобой не оправдаться! Я знаю, ты обижена. Прости меня, пожалуйста, прости! — с надрывом в голосе выпалил Влад. — Кому-то было очень надо нас разлучить, и у них получилось! Я был ослеплен собственной ревностью и увидел то, что захотел, но всё было по-другому! Я должен был тебе поверить! Должен был всё узнать сам, а не с чьей-то подачи! Прости меня, Ида! Ты ни в чем не виновата, слышишь? Ты ничего не делала! И у тебя ничего с ним не было! Он пытался, но ничего не было, слышишь? Меня обвели вокруг пальца, как дурачка!
Ида замотала головой, слушая, как Влад пытается обвести вокруг пальца уже её.
— Хватит! Я умоляю, прекрати! — взмолилась Ида сквозь рыдания. — Уходи! Я не могу больше! Не могу!
Это издевательство над ней прекратил врач, который зашел осмотреть пациентку. Замешкавшись на входе, он всё же решил прервать разговор мужа и жены. Влад ничего не мог больше ей сказать, да Ида и не слушала, глухо рыдая под одеялом, которым накрылась с головой.
Её истерика не закончилась даже тогда, когда Влад ушёл, лишь успокоительное заставило её уснуть глубоким тревожным снова. Но проснувшись вечером и увидев лист бумаги на своей тумбочке, Ида разревелась опять, проматывая в голове разговор с Владом. Он нес какую-то чушь, что услышал от наркоманки и её парня актера жигало. Ида в неё не верила, а вот муж похоже верил. Или это была красиво сочиненная для неё ложь? Ты не виновата, вернись я всё прощу?
Она всё думала, почему он с ней не разводился? Это же было для него легче легкого? Лишить родительских прав гораздо сложнее. И тут до неё дошло. За высоким забором особняка, в отсутствии в стране работающего закона о домашнем насилии, имея связи и деньги, непокорную и неверную жену можно наказывать без всяких последствий для репутации и свободы.
В полиции смотрят сквозь пальцы на заявления о насилии со стороны мужа, а если муж носит фамилию Ковалевский все заявления будут теряться, исчезать в пасти бюрократического чудовища, пока Ида в супружеской спальне будет замазывать синяки и замаливать грехи, стоя на коленях. Любовь к сыну не даст ей уйти. Влад сегодня чётко дал ей понять, что вопрос о её возвращении домой уже решен. Вот почему муж всё ещё оставил её своей женой, скоро она станет домашней девочкой для битья. Уже стала, и это только начало, он просто показал ей, что будет, если она не согласится на новые условия их брака. Одного Ида не понимала — почему он возник в её жизни только спустя три года?