Неверное пророчество
Шрифт:
– Лошадь обиходьте!
– крикнул Радан, когда его повели с площади.
– Она-то ни в чем не виновата.
– Заберем, не переживай, - ответил все тот же седоусый капитан. Соболю показалось, что он услышал в его голосе скрытое одобрение.
Радан ожидал, что его отведут в кутузку городской стражи, где собирали задержанных со всего города, и держали в ожидании решения старшины городской стражи. Однако, его повели сразу в городскую тюрьму, он понял это из разговоров стражников, бредущих вокруг. Пока они шли погода испортилась - небо затянулось
Капитан слушал все это, не меняя выражения лица, но потом, ему это надоело, и он прикрикнул:
– Вы забыли, за что мы его взяли? Так что помалкивайте, здесь государственной изменой пахнет.
При этих словах, Соболь сразу пожалел, что не попытался еще раз сбежать. Изменников в Королевстве он уже видел. Даже два раза. И оба раза на деревьях, что стояли на развилках дорог. В обоих случаях на трупах висела деревянная дощечка с лаконичной надписью - изменник.
После всех положенных процедур - обыска, изъятия ремня и даже осмотра лекаря, меланхолично заглянувшего Соболю в глаза и в рот, его завели в камеру, явно рассчитанную на несколько человек - на полу у дальней стены, лежали в ряд шесть соломенных тюфяков. Вместо двери в обычном понимании, была дверь из грубой кованной решетки. Огромный замок, похоже, сделанный в той же кузнице, что и решетка громко щелкнул, когда мощный толстошеий охранник провернул ключ.
– Не балуй тут...
– напутствовал он Соболя и побрел к двери в конце коридора. Дверь хлопнула и Радан остался один. Окон в камере не было, единственным источником света днем служило отверстие в двери в коридоре. Свет падающий оттуда, едва освещал сам коридор, а в камеру попадало уже совсем мало. Соболь знал, что через какое-то время глаза привыкнут к сумраку - дома в горах его всегда хвалили, видел он как кошка - поэтому, чтобы обдумать свое положение и приглядеться, присел на угол тюфяка.
– Не садись, сожрут на хрен! Там вшей больше чем солдат у Короля Дубовика.
Радан вскочил.
– Кто тут?
Предупреждение прозвучало из камеры через коридор, напротив дверей камеры Соболя были такие же решетчатые двери. Голос был звонким и мелодичным - явно, молодая девушка. Он подошел к двери и вгляделся - точно, в дверях напротив, схватившись за решетку, на него смотрела молодая женщина. Если брать во внимание, то, что всех людей старше сорока Радан считал стариками, то термин молодая женщина он относил к тем, кому за двадцать.
– Что не видишь? Ведьма с Запретных Гор, - расхохоталась она.
– А ты кто? Эльф или, может, орк?
Соболь не принял её шутки и переспросил:
– Я серьезно - кто ты? И за что тебя тут...?
– А ты кто такой? Подсадили, чтобы меня расспросить?
– она перестала улыбаться. Но через секунду не выдержала, и опять расхохоталась.
– Не, не похож ты на подсадного. Похож на деревенского простофилю, укравшего поросенка
Радан всерьез обиделся.
– Я в жизни, ничего не украл. А посадили меня, совсем не понятно за что. Просто искал лавку, где продают огненные забавы.
Он потрогал засунутый за отпоротый обшлаг рукава пергамент - все на месте. Обыск был так себе - лишь бы оружия не пронесли.
– Ах, ты!
– теперь соседка стала действительно серьезной.
– Так ты политический?
– Какой политический?
– удивился Соболь.
– Я обыкновенный, хотел искрящих звезд сестре младшей купить. А меня сюда.
– Ты придумывай быстрей что-нибудь пореальнее, а то в это даже я не верю. Ты в город один приехал?
– Да.
– Наверное, еще и вооружен до зубов?
– Нет, как обычно, сабля и вещи.
– Еще и сабля! Точно вражеский гонец. Наши с мечами ходят.
'Кто она такая? Об оружии, о политике рассуждает. Неужели простая воровка?'
– Может, ты мне все-таки скажешь, кто ты? И почему в камере?
– перешел в наступление Соболь.
– Кто я, тебе знать не обязательно. А забрали тоже за ерунду, оказалась не в том месте, и не в то время...
– Не хочешь, не говори...
– вздохнул Радан.
– Здесь хоть кормят?
Потом добавил:
– Меня Соболь зовут.
– Имя не наше, - отметила девушка.
– А кормить, кормят, но только раз в день. Ты попал вовремя, если бы после обеда, тогда голодовал бы до следующего дня.
– Ты устал?
– вдруг сменила она тему.
– Нет.
– Тогда, давай, расскажи мне что-нибудь, а то я здесь уже с тоски помираю. А еще до ночи, целая куча времени. Только на матрасы не садись, я тебе серьезно говорю. Они насквозь провшивели.
Она прошла в глубину своей камеры и принесла стул, усевшись и закинув ногу на ногу, девушка предложила:
– Ну, давай, начинай.
Глаза Соболя уже привыкли к темноте, и он разглядел то, что не мог заметить сначала - собеседница была удивительно красива. Рыжие пышные волосы до плеч, были удивительны - даже в сумраке они казались золотыми. 'На свету должны просто гореть, - подумал он. - Интересно, какого цвета у неё глаза? Наверное, зеленые'. Белое, как обычно у рыжих, лицо правильной без единого изъяна формы, большие глаза и вдруг - темные, почти черные, тонкие дуги бровей. Небольшой ровный нос и пухлые губы под ним. Только рот чуть-чуть подкачал - он был великоват. Но это совсем не портило, наоборот небольшой диссонанс придавал лицу изюминку, некоторую необычность.
Подобную девушку гораздо уместнее было видеть в карете, в окружении охраны и богатых кавалеров, чем в камере тюрьмы. Приглядываясь дальше, он понял, что его собеседница явно не из простых. Одета она была на мужской манер, в черные бархатные брюки, светлая блузка и кожаный расшитый жилет. На ногах мягкие сапоги для верховой езды.
Так одевались женщины в их княжеском роду, когда выезжали на охоту. Правда, они не выглядели так изящно - жизнь в горах, даже в княжеском доме была гораздо проще, чем в городах Королевства. Все показывало, что заключенная богата, однако, говорила она точно так же, как девушки-торговки на рынках.