Неверный
Шрифт:
— Да уже сто раз сказал. Надоел, — упираюсь лбом ему в плечо и стучу ладонью по груди. Он кладет руку на мою талию.
— Ну раз говорил, тогда поехали.
Мы подъезжаем к зданию клиники. Майя притихшая и взволнованная — я рассказала, что у нее есть брат. Его зовут Амир, он болен, и только маленькая сестренка может помочь его вылечить. И что есть еще один брат, Дамир. Он здоров, и она может с ним сегодня познакомиться.
Мне еще предстоит ответить на сто вопросов, почему я не говорила о них раньше. Пришлось пообещать
Я не собиралась специально наряжать ее для знакомства с Айдаровыми, хотела чтобы моя девочка чувствовала себя комфортно. Но Майя сама потребовала надеть на нее самое красивое платье.
— Вдруг я им не понравлюсь, — сказала она с совсем взрослой озабоченностью.
— Разве ты можешь не понравиться, доченька! — возражаю ей, а сердце сжимается оттого, как оказывается для нее было важно, что у нее есть брат. Даже двое. И дядя с тетей…
— С Амиром тебе пока увидеться не дадут, пчелка, — вмешивается Демид, — он на карантине в стерильном боксе. Но ты сможешь увидеть Дамира, своих дядю с тетей. И…
Умоляюще смотрю на него в зеркало. Это слишком. Он ведь может не прийти, Демид сам сказал. Ему звонила Ди, они с Русланом уже на месте, а Рустам еще не приезжал.
— Они такие как ты? — спрашивает Майя.
— Они лучше, — убежденно отвечает Демид, на что малышка возмущенно трясет головой.
— Лучше тебя не бывает!
Демид снова смотрит на дорогу, но по его довольному виду я делаю вывод, что Ольшанский любит неприкрытую лесть и на нее с удовольствием ведется.
— Как тебя легко купить, Ольшанский, — говорю негромко.
— Лесть это когда говорят неправду. А у нас с пчелкой родственная связь с первого взгляда, — невозмутимо парирует Демид. Улыбаюсь в ответ, но улыбка выходит жалкой.
На самом деле я дико волнуюсь. Не представляю, как посмотрю в глаза Рустаму. А еще очень боюсь своей реакции на Дамира.
Этот ребенок сын Лизы и Сикорского — людей, которые сломали судьбы всем нам. Нам и нашим детям. Именно этого малыша я видела в ее животе и считала сыном Рустама. Мне этот живот еще долго снился. Именно ему завидовала. И именно его я ненавидела, как я теперь понимаю, а совсем не маленького Амира.
Амир слишком похож на Рустама и мою дочь, чтобы я могла испытывать к нему ненависть.
В клинике нам выдают распечатанные результаты анализа. Надеваем бахилы, и лифт поднимает нас на четвертый этаж.
— Сюда, — показывает Демид на дверь в начале коридора.
Он идет первый.
— Ай, — пищит Майюша, я слишком сильно сдавила ей руку.
— Прости, зайчонок, — шепчу, не в силах унять дрожь в руках и ногах.
Сердце в груди бьется втрое быстрее, ударяясь изнутри о грудную клетку. Мне кажется, этот грохот доносится до первого этажа.
— Зачем ты нас задержал, Демид? — слышу голос Руса. — Дамир проголодался, а нам еще надо заехать в аптеку.
— Я привез вам донора, — отвечает Демид и распахивает перед нами дверь.
Он подбадривающе улыбается, я делаю глубокий вдох и шагаю внутрь. Я как никогда близка к обмороку.
В нас впиваются взгляды всех присутствующих в кабинете.
Руслан изумленно приподнимает брови, Ди шокировано приоткрывает рот, из него вырывается короткий возглас. Но я ищу только один взгляд, самый главный. А когда ловлю, вздрагиваю.
Рустам за их спинами отталкивается от подоконника, его руки спрятаны в карманах.
Взгляд бегло пробегается по мне, скользит вниз по руке, тормозит об Майю. Медленно-медленно разгорается, а затем вспыхивает.
Сначала узнаванием, потом догадкой.
Глаза стекленеют, лицо становится каменным. Айдаров достает руки из карманов и на автомате делает шаг навстречу.
Глава 41
Сижу в машине под больницей и думаю, идти или не идти?
Понятия не имею, зачем Демид меня позвал. Он какой-то странный в последнее время — что-то вынюхивает, постоянно задает дебильные вопросы и пытается вывести на доверительный разговор.
А я в гробу видел все его доверительные беседы. Главное, чтобы этот проницательный говнюк не догадался, что я хочу сделать.
Мог, конечно, и догадаться, я слишком явно спешу закрыть все вопросы и подтянуть хвосты. Но у меня есть причина — я собираюсь увезти Лизу по официальной версии в другой город. Там поселить в какой-нибудь старой развалюхе и проследить, чтобы она нашла себе работу. А что касается неофициальной версии, ее никому знать не надо.
Так что надеюсь, мой план пока для Ольшанского тайна.
Рус тоже что-то подозревает, но я ничуть не удивлен. Он мой близнец, мы всегда хорошо чувствовали друг друга.
— Слушай, брат, знаешь что, плюнь ты на эту суку. Давай ее в полицию сдадим, пусть ее посадят, — Рус нервно вышагивал по кабинету от одной стенки к другой. Я покачал головой.
— Нет, брат, она же тогда не успокоится. А ты хочешь, чтобы она потом смогла претендовать на Дамира? Много ей не дадут, я узнавал, за подмену детей в корыстных целях максимум до пяти лет светит. Выпустят через три года за хорошее поведение. Или попадет под амнистию и начнет твою жену с детьми кошмарить.
Здесь брат насторожился и чуть меня не спалил.
— Она и так не успокоится, брат. Такие как она только в могиле успокаиваются. Разве ей можно заткнуть рот?
— Можно, — я постарался быть как можно более убедительным, — особенно если она поймет, что ее терпимое благополучие напрямую зависит от закрытого рта.
Не знаю, насколько у меня получилось, но Рус как будто поверил. А я сказал правду.
Если Лиза останется жива, — все равно, в тюрьме или нет, — она не даст покоя семье брата. Амиру она мать по документам, Дамиру — по крови. И если я могу лишить ее материнских прав, то где гарантия, что она не станет потом угрожать Русу и Диане сделать ДНК-анализ с Дамиром по решению суда?