Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2
Шрифт:
Было уже три часа утра. Перебрав все гипотезы в поисках ключа к разгадке, Лафайет и Тюльпан улеглись бок о бок.
– Следовательно, Тюльпан, тебя прислали сражаться на моей стороне?
– Мсье, так как наверху хотят увидеть меня совершающим подвиги, то такая возможность мне представится только рядом с вами.
Это были их последние слова, после чего они провалились в сон.
Тюльпан спустился по якорному канату с корабля, на котором он был помошником бомбардира, и вплавь добрался до берега, что и объясняло почему он появился промокший до нитки. Он нашел, что не совсем в его стиле убивать на расстоянии
Была ещё ночь, когда их разбудил крик ужаса. Оделись они в одно мгнновение.
– Вы слышали?
– спросил Лафайет.
– Что это за вопль?
Он слышал дыхание Тюльпана, такое учащенное, словно тот пробежал только что две тысячи метров.
– Это я, - сказал Тюльпан.
– Я во сне бежал как угорелый от Присциллы Мильтон, а когда она схватила меня, то закричал от ужаса. Я уже давно не вспоминал о ней. Должно быть, так действует воздух этой страны.
– Успокойтесь!
– сказал Лафайет.
– Присцилла Мильтон после вашего бегства из Велли Форж решила уйти в монастырь. Отец О`Бреди посвятил её в монахини и все это прошло так хорошо, что он решил отречься от монашеского сана и после этого они вместе исчезли для того, чтобы, как мне кажется, пожениться в Вирджинии.
– Уф! Мне от всей души хочется, чтобы она была счастлива!
– сказал Тюльпан.
– Такой католичке, которой она была, выйти замуж за кюре может пойти только на пользу.
– Я должен был бы немедленно сообщить вам эту приятную новость, сказал Лафайет, - но я забыл, как, впрочем, и другое, Бог мой! Я сообщил о вашей смерти одной особе, которая несколько дней назад спрашивала о вас: мадам Диккенс.
– Летиция? Вы её видели? И она...здесь? (Он почти кричал.)
– Я заблудился и попал в Йорктаун. Меня отвели к гене ралу Корнуэльсу, который вел себя как джентльмен. Она была там. Я немедленнно понял по её виду, что она хочет поговорить со мной наедине о вас, и я не смог уклониться, хотя с самого начала это вгоняло меня в холодный пот.
– И... И как она приняла известие о моей смерти, мсье?
– помолчав, спросил Тюльпан, сердце которого отчаянно билось.
– Мсье, - грустно сказал Лафайет, - взвешивая свои слова, я вынужден сказать, что видел, как она тотчас же стала вашей вдовой. Прошу вас простить меня за то горе, которое я ей причинил.
– Но вы не могли знать, что я жив.
– И слава Богу, что вы живы!
– воскликнул Лафайет, с трудом стараясь казаться веселым, так как заметил дрожь в голосе Тюльпана.
– Я тоже рад этому. Но она, мсе генерал-майор, как же она? Мы так жестоко бомбардируем город!
Маркиз ничего не ответил.
– Давайте поспим ещё немного, - сказал он наконец.
– Через час рассветет и начнется атака. Не забывайте Тюльпан, что наверху от вас ждут великих подвигов, и теперь у вас есть личная причина взять Йорктаун.
– Да, маркиз: для того, чтобы найти Летицию живой и, а если её нет, то найти свою смерть... Подумайте сами, - добавил он задумчиво после некоторого молчания - не было ли это странным промыслом Божьим - привести меня в эти места помимо моей воли, после стольких неожиданных поворотов судьбы - и для чего? Для радости или
Но Лафайет уже спал.
3
По улице, волоча ноги, брел, как в кошмарном сне грязный, оборванный, обросший человек, одетый в форму вирджинцев, которая была ему явно велика. И кошмар на самом деле витал в вечернем воздухе под мелким дождем и заключался он в молчании; в молчании этого города. Йорктаун онемел.
Дело кончилось: Йорктаун капитулировал. Теперь где-то за городом несомненно должны были состояться переговоры между генералами-триумфаторами Рошамбо, Вашингтоном, Лафайетом и поджавшим хвост английским генералом О`Хара, которого Корнуэльс послал вместо себя, чтобы не столкнуться с унижением.
Здесь же, на улицах, заваленных мусором, битым стеклом, пушками без лафетов, брошенными ружьями, остались десятки попавших в плен солдат. Завтра им суждено было двинуться Бог весть куда, - а сегодня они валялись повсюду, под арками, в домах, которые устояли в ходе бомбардировки, и спали или не спали, циничные или впавшие в отчаяние, в зависимости от обстоятельств, но все подыхавшие с голоду.
Это было восемнадцатое? Или девятнадцатое? Грязный вирджинец, который брел куда глаза глядят по городу, точно не знал. Ему было совершенно наплевать на то, что союзники выиграли сражение, что пресловутые редуты были взяты за семь минут, а при английской контратаке там были десятки убитых. Он был без оружия, в американской форме среди толпы красномундирников, и возможно он надеялся, что кто-нибудь схватит его за горло в темном переулке, но "омарам" уже тоже было на все наплевать.
Некоторые дома горели, и возле них в полумраке были видны смутные силуэты их обитателей, выносивших спасенные пожитки. И повсюду - тысячи тащившихся куда-то или валявшихся как попало, неподвижных, как мертвецы, негров, которых Корнэльс набрал в Каролине и которые не ели ничего или почти ничего вот уже в течение восьми дней, тогда как белые голодали только трое суток.
Бридж Роуд, номер четыре - вот адрес, который дал ему Лафайет, когда стало возможным пройти через линии англичан, сложивших оружие, и проникнуть в город.
Бридж Роуд - прекрасная улица, но на ней не было четвертого номера. Дом сгорел до тла и обрушился на окружающие постройки. Тогда вирджинец начал как безумный рыться в обломках и наконец раскопал дыру, через которую, как он полагал, можно было пробиться в подвал. Там он нашел три трупа, но те настолько обгорели и обуглились, что опознать кого-то было невозможно. Но понял он, что всякая надежда потеряна, только тогда, когда подобие женщины, такое же грязное, как и он, со спутанными волосами, ещё не отошедшее от кошмара, рассказала ему, как все произошло:
– Эта бедная маленькая мадам Диккенс, какое несчастье! Я находилась вон там, неподалеку, видела её все эти дни, она даже болтала со мной, а я играла на шарманке, ей это очень нравилось. Потом она исчезла и я подумала, что ей удалось выбраться из города. Но как-то утром она вновь появилась. Я видела, как она вернулась, и после этого, да, десять минут спустя, когда я повела свою лошадь к фонтану, все запылало и вмиг сгорело. Я слышала оттуда их крики.
Она снова начала плакать:
– Мою лошадь тоже убило... Когда же это произошло? Может быть вчера или позавчера?