Невеста для герцога
Шрифт:
— В этой идее есть свой резон, — сказал он. — Если не так, то почему вы так легко позволили мне увезти вас из Киттридж-Хауса?
Она попыталась смотреть в пол, но он не позволил ей этого: приподнял подбородок, так что их глаза встретились.
— Почему, Тесса?
— Может быть, я скучала по вас. Мы можем заниматься любовью, Джеред. Сегодня, завтра, сто дней, сто ночей. И это будет чудесно, восхитительно. Но это не будет настоящим браком. Между нами всегда будет что-то стоять.
— Вы никогда раньше так не думали.
— Такое случается, когда оказываешься на
Потребовалась вся ее решимость, чтобы не заплакать, когда он вышел из комнаты.
Глава 30
«Изольда» имела неглубокую осадку и напоминала лебедя, скользящего по черной глади моря. И она действительно была похожа на него грациозностью линий, стреловидным корпусом, который не был ни обит медью, ни усилен железными скобами. Четыре ее высокие мачты тянулись к небу, белые паруса трепетали на ветру, как перья. Спроектированная для торговли, она была оснащена для мирных дел, а не для войны. И все же в эти тревожные времена было неразумно оставлять корабль без всякой защиты. Поэтому после первого плавания на «Изольду» должны были установить пушку.
Спуск корабля на воду был кульминацией трех лет работы. Стэнфорд Мэндевилл надеялся, что эго его детище послужит образцом для всего британского флота. Он сам дал новому судну имя, согласно традициям Мэндевиллов, и сделал это, имея в виду построить и «Тристан». Но в одном отношении он не последовал традиции. Он не принимал участия в первом выходе корабля в море, передав эту честь и привилегию своему наследнику-герцогу.
Джеред стоял на палубе полуюта. Прямо под ним располагалась капитанская каюта, переданная в этом первом плавании владельцу. Капитан Уильямс будет занимать каюту штурмана на левом борту шлюпочной палубы, где находились массивный штурвал и два компаса.
Сейчас их каюту занимала Тесса. К его удивлению, она все еще сидела в той же позе, как он ее оставил, на краю большой кровати.
Она молчала все время с утра, когда проснулась и нашла его спящим на полу у камина. Это был первый раз, когда он так поступил, но он не предупредил ее. Не объяснил, что своеобразный долг чести не позволил ему лечь в кровать, поскольку она так явно боялась его присутствия рядом.
— Почему мы плывем в Шотландию?
— Посетить родственников моей матери.
— Сейчас? — Больше она ничего не сказала. Только обвела взглядом каюту, увидела одежду, которую он привез для нее из Лондона, ее вещи, разложенные на привинченном к полу бюро. Он назначил одного из юнг прислуживать ей и ушел, оставив ее смотреть ему вслед с непроницаемым выражением лица.
— На паруса! — В первом плавании команда «Изольды» состояла только из опытных моряков, и несколько человек сразу бросились вверх по реям. Главная мачта была в двухстах футах над уровнем моря. Когда они оказались на местах, прозвучала другая команда. Держась за рею одной рукой, моряки стали другой распускать паруса. Эта опасная процедура была известна как «одна рука для себя, одна для корабля», и неопытный
В этот раз сигнал должен был дать владелец. Джеред поднял руку, и «Изольда» поплыла.
Он впервые оказался на корабле, который еще ни разу не выходил в открытое море Доски палубы стонали и поскрипывали под его ногами, хлопали туго натянутые паруса.
Посудина пахла деревом и смолой, кожей и дегтем, пенькой и краской. Ее палубу украшали изящно вырезанные балюстрады, как в доме на суше. Она была создана из тикового и красною дерева, меди и олова, и на его глазах паруса наполнялись ветром.
Штурман повернул штурвал, и шхуна ответила на это легким подрагиванием корпуса. Ветер был ее любовником, ласкающим и подталкивающим ее вперед, пока сам океан не заметил ее, и тогда волны расступились, принимая в свои объятия.
Они вышли из бухты в открытое море. Перед ними лежала только бескрайняя водная гладь. Странное ощущение — он чувствовал себя одновременно слабым и всемогущим. Скоро они повернут в Северное море.
На его лице играла улыбка; Джеред чувствовал, как она растягивает его губы. Но еще более удивительным было ощущение власти, как будто он сам повелевал морем, будучи его богом Посейдоном. Держась за канат, он ощущал океанские волны под ногами и понял, что смеется, чувствуя, как «Изольда» разрезает волны.
— Сэр? — Кто-то потянул его за рукав. Он посмотрел вниз.
Юнга, лет десяти, не старше, но стройный и крепкий. Его вид не был болезненным, как у большинства молодежи в Лондоне. Как странно, но ни у кого из его друзей детей не было, а он, как однажды подметил его дядя, не хотел ничего знать о своих шотландских родственниках. Добрые отношения с сестрой он тоже решительно пресек.
— Сэр?
Джеред покачал головой и снова взглянул на мальчишку.
— Ваша светлость, прошу прощения, но ее тошнит.
— Мою жену?
— Да, сэр. Она не хочет, чтобы я позвал вас, но ее рвет все время, как мы вышли из бухты.
Он спустился вниз и вошел в каюту. На кровать падало пятно света. Тесса лежала, прижав руку к глазам, другой вцепившись в одеяло.
Она ничего не сказала, только махнула рукой перед собой. Предостеречь его или что-то сказать. Он не знал, как поступить. В ее лице была такая напряженность, что он испугался. Она не двигалась, но он слышат ее слабое дыхание, как будто малейшее движение причиняло ей боль, когда он сел на край кровати.
— У нас на борту нет врача, сэр.
Они переглянулись, но не как хозяин и подчиненный, а как взрослый и ребенок. В этом взгляде читались и просьба, и соучастие, и беспомощность — с обеих сторон.
Тесса повернула голову.
Движение ее пальцев заставило его податься вперед. Он наклонился к ее губам, когда она прошептала:
— Простите, Джеред, но мне кажется, что в добавление к высоким фаэтонам и лошадям я также всем сердцем ненавижу океан.
— Вам плохо? Принести таз?