Невеста джентльмена

Кэмп Кэндис

– Ну, стало быть, это будет на северной стороне, миледи, – пояснила экономка. – Все последние вещи хранятся там. Сейчас я позову лакея, он и проводит, и поможет найти все, что вам будет угодно.

– Нам бы хотелось сделать это самостоятельно, – заверила Мэри. – Могли бы вы просто показать нам это место?

– Но… Миледи… – Экономка явно пребывала в сомнении. – Конечно, там есть вентиляция, да и то чуть-чуть. И свет в мансарде есть. Мы, как водится, чистим, конечно, но там уж больно пыльно. Как бы вы своих платьев

не попортили. Уж, может быть, вам сюда сундуки спустят?

– Поверьте, мы ценим вашу заботу, – умело парировала Мэри, уже успевшая понять, насколько предупредительна в этом доме прислуга. – Но… Как бы вам объяснить… Нам хотелось бы самим изучить чердак. Считайте, что нас это несколько развлечет.

Если вышколенная экономка и полагала, что для молодых леди это развлечение выглядит, мягко говоря, странным, она, вежливо улыбнувшись, приказала горничной проводить сестер на чердак.

Поднявшись на самый верх вслед за провожатой, они прошли мимо комнат, где жили слуги, и добрались до узкой лестницы, оканчивающейся маленькой дверцей. Открыв ее, горничная – ее звали Джуни – приподняла керосиновую лампу, давая сестрам возможность рассмотреть все, что их окружает.

Мансарда представляла собой огромное помещение, покрывающее, должно быть, большую часть всего северного крыла. Впрочем, и вдоль восточной стены было несколько окон, в свете которых был виден целый сонм ящиков, сундуков и мебели вперемежку с другими несчетными предметами. Это были и сохранившиеся платья, и собрания книг, и даже совершенно невероятная гротескная подставка для зонтиков из слоновой кости. Как и предупреждала экономка, здесь было невероятно пыльно, и Мэри могла понять почему. Даже для немалого числа прислуги Уиллмера было бы очень сложно содержать в чистое такое скопление старого хлама.

– Новые, значит, вещи, они вот прямо отсюда и досюда, – пояснила Джуни, показывая пальцем. – Тут, миссис Мэрриуэзер говорила, все, что от леди Флоры осталось, а некоторые леди и сама потом вернула, вот уж не знаю как. Здесь много старых вещей. Они и от «ребят» остались, как называет мисс Мэрриуэзер их светлостей, и много еще чего. Уж слишком давно она тут служит, тогда они и впрямь ребятами были. – Джуни оглядела помещение чердака и фамильярно спросила сестер: – Вам помочь что-нибудь вытащить отсюда?

– Нет, мы сами справимся, – заверила Мэри, получив в ответ облегченную улыбку.

Передав Мэри лампу, Джуни отправилась вниз, а сестры двинулись по чердаку, отчаянно отбиваясь от пыли и паутины. Тем не менее это малоприятное, казалось бы, занятие виделось им самым привлекательным из всех предыдущих со времени приезда в Лондон.

– Подумать только! – воскликнула Лили, вынимая из сундука полуразодранный военный китель. – Кому, по-вашему, это могло принадлежать?

– Одному из «ребят», кому же еще, – проворчала Камелия, глядя на

находку. – Не думаете ли вы, что подобное принадлежало графу?

– Только если он генеральский, – сухо заметила Мэри. – Посмотрите, игрушечный мушкет!

Разрыв содержимое сундука до самого дна, они вытянули на свет крикетные шары, мешочки, набитые осколками мрамора, и целую коллекцию ящичков с бабочками.

– Интересно все-таки, чье это? – задумалась Роуз. – Может быть, это принадлежало сразу всем троим мальчикам? И Оливеру, и Фицу, и Ройсу?

Мэри приподняла крышку коричневого сундука, стоящего рядом, меньшего по размерам. В нем находилась одежда, принадлежащая уже не ребенку, а скорее юноше. Слабый запах мужского одеколона смешивался с едва уловимым запахом камфары и, словно дразня, напоминал о Ройсе. Нет, это был не «Кельн», которым он пользовался сейчас, но в этом запахе присутствовало что-то невероятно похожее. Неужели это были старые вещи Ройса? Копаться в чужих вещах было крайне неприятно, но Мэри не могла удержаться и вытащила пачку аккуратно сложенных бумаг. Бледно-голубого цвета, источающие запах тонкого аромата, они были перевязаны синей лентой. На верхнем, сложенном пополам листе женской рукой было крупно выведено: «Ройс».

«Ага, любовная переписка», – подумала Мэри, и ее любопытство обострилось сверх всякой меры. Ей страшно хотелось бы узнать, что в ней содержалось, но сама мысль о вторжении в чужую личную жизнь показалась настолько низкой, что она неохотно положила сверток обратно в сундук и захлопнула крышку.

– Ты только посмотри! – вдруг воскликнула Роуз, стоявшая всего лишь в нескольких футах от старшей сестры. – Платья! Эти вещи могли быть мамины, хотя, конечно, могли принадлежать и нашим тетушкам!

Мэри и Камелия вынули из сундука пару старых бархатных амазонок – одну коричневую, другую темно-зеленую. Строгие, без каких-либо излишеств, они были украшены впереди большими металлическими пуговицами. Воротники и лацканы имели вовсе не женственный вид, но их размер и форма подтверждали, что эта одежда была сшита для женщин. Уверенности в этом добавляли капоры, исполненные в легком и слегка вызывающем стиле.

– Ух ты, вот так наряд! – воскликнула Лили, разглядывая небольшую голубую курточку и явно вызывающий капор.

Сестры обменялись многозначительными взглядами.

– И мы не можем этого носить? – засияла Камелия. – И наша старая перечница сумеет нас удержать, мотивируя все тем, что мы не сможем удержаться в седле?

– Хотя бы нашлись подходящие мне по размеру сапоги, – прокряхтела Лили. Она раскопала какую-то пару и наклонилась, сравнивая их с собственными ботинками. – Думаешь, подходят?

– Тебе – не знаю, но мне – точно подойдут! Мы можем немного перешить сами платья, ну, я имею в виду, что это могла бы сделать Роуз…