Невеста Христова
Шрифт:
Жеромм не возражал. Возразила Сьюзен:
– Мсье Митрохин, как я поведу протокол, если не буду понимать его слов?
– Зато вы легко поймете мой перевод. – Обворожительно улыбнулся Аркадий Парамонович. А чтобы у вас не возникло сомнений, мсье Злобин ознакомится с вашей записью.
Жеромм заглянул в свои конспекты:
– Пусть он расскажет все, что знает о мадам Салтыковой.
– Ты понял вопрос, Сережа? Можешь отвечать по-русски. – Разрешил Митрохин.
– Что отвечать?! Я все знал. Знал, что она убила Любу.
Люба в шутку флиртовала через Интернет с одним американцем. А тот всерьез влюбился. Дядя Юра с мамой Наташей выведали у Логинова об этом и уговорили Любу продолжать игру. Потом, по приказу мамы Наташи, американца убили и ограбили. Люба стала что-то подозревать, убили и ее. Мама Наташа умоляла не выдавать ее. Они отправили меня сюда. Купили мне магазин и мастерскую. Я живу, и мне каждый день снится Люба. Можете меня аре…
Француз остановил свидетеля:
– Подождите мсье Злобин. – И обратился к Митрохину: – Не могли бы вы перевести, что уже сказал молодой человек? А то слишком много слов. Мы запутаемся.
– Хорошо. – Быстро согласился помощник российского консула: – Сергей Злобин сказал: он очень любит свою приемную мать и никогда не поверит, что она способна на преступление. Об ее участии в убийствах он узнал от сотрудников Интерпола. Молодой человек чрезвычайно поражен услышанным и очень страдает. – Закончив перевод, Аркадий Парамонович
На обратном пути, уже подъезжая к Марселю, Жеромм задумчиво произнес:
– Какая человеческая трагедия. Ведь Сергей уверен, что мадам Салтыкова ангел.
– Да, этот мальчик перенес тяжелый удар. Но он молод. Дай Бог, у него все еще сложиться. – Ответил русский дипломат и чему-то улыбнулся…
Митрохин сам не понимал, почему так поступил. Он человек службы, в которой нет места сантиментам. По существу, Сергей Злобин около трех лет покрывал убийцу. Если бы Салтыкову остановили тогда, сколько бы жизней сохранилось. Но молодой художник стоял перед выбором, поступить по закону и донести на женщину, заменившую ему мать, и дядю, растившего его как сына. Или нести в себе этот страшный груз. Сергей выбрал второе. Митрохин взял на себя его грех. Это был импульсивный мужской поступок, доказывающий, что и представителю одной из древнейших профессий ничто человеческое не чуждо.
Аркадий Парамонович подкатил к зданию марсельского Интерпола, распрощался с Жероммом и медленно поехал домой. «Скоро вся эта история забудется, – подумал он. – И только «маме» придется сообщить правду. Но «мама» мудрая женщина и понимает, дети иногда шалят. И еще она понимает, что в жизни бывает всякое, возможно, молодой художник с Лазурного берега и самой «маме» когда-нибудь пригодится».