Невеста из USA
Шрифт:
– А я как? – спросил я с обидой. – Мне что, опять на такси кататься? Блин!
– Нет, не на такси, а на трамвае, – приказным тоном отрезал Плат.
– Это почему?
– Сам догадаешься, или подсказать?
– Уже догадался, – буркнул я с кислым видом. – Как что, так сразу Косой, Косой… – выдал я общеизвестную фразу из одной старой комедии.
Я понял мысль Сереги. Нужно было определить, не тянется ли за нами «хвост».
Это можно сделать со стопроцентной уверенностью, лишь топая на своих двоих. В потоке
Возможно, Плат и перестраховывался, но я был с ним полностью согласен. Как говаривали наши пламенные чекисты времен развитого социализма, лучше перебдеть, чем недобдеть. Кто знает, на каком уровне находится служба контрразведки у киллеров, замочивших Кирика.
Конечно, по номеру моей тачки вычислить нас было очень трудно. Дело в том, что я купил ее через третьи руки.
Владелец «девятки», который ездил на ней по генеральной доверенности, сначала продал ее по такой же доверенности случайному бомжу, которого я вытащил из теплотрассы и у которого был паспорт. А затем, в тот же день, но у другого нотариуса, я переоформил машину на себя, и тоже по генеральной доверенности.
При этом бомж был пьян до изумления и вряд ли запомнил мою фамилию, а копию доверенности я, естественно, ему не оставил. Больше с ним я никогда не встречался.
Так что быстро выйти на мой след было практически невозможно. Ладно, скажем так – очень трудно.
Всегда остается фактор случайности или везения.
Повздыхав тяжко для вида и подоив Марка, который со скрипом, но все-таки выдал мне деньги, якобы потраченные мною вчера на поиски Зинки (при этом у него был вид жертвы инквизиции, которую должны водрузить на костер), я вышел на улицу и полной грудью вдохнул воздух, напоенный летней негой.
Естественно, он был с примесями выхлопных газов, гнилостных запахов помоек и потных человеческих тел, но это амбре подействовало на меня как звук кавалерийской трубы на боевого коня.
Я живо встрепенулся, мысленно сказал на лошадином языке «и-го-го!», и рысью потрусил к трамвайной остановке, стараясь выглядеть обывателем, которому срочно припекло сбегать за бутылкой в гастроном, расположенный через два квартала.
Глава 11
В ломбарде никого не было. Это меня порадовало. Конфиденциальные разговоры не терпят присутствия посторонних.
Фусик сидел за конторкой с окошком как жирный мохнатый паук-птицеед в своей паутине. Сходство усиливалось благодаря круглым допотопным очкам в коричневой роговой оправе и коротким рукам, поросшим черным густым волосом. Эта буйная поросль не присутствовала лишь на ладонях.
Сам он был черен, как галка, и лохмат. Годы лишь слегка посеребрили ему виски, да расширили физиономию, которая стала
– Я вас слушаю… кхе, кхе!… молодой человек.
Фусик снял очки и остро посмотрел на меня из-под мохнатых бровей. Они были у него точь-в-точь как у бывшего генсека КПСС Брежнева. За небольшим отличием – брови Фусика смыкались с его гусарскими бакенбардами.
– Здравствуйте, Франц Бениаминович! – сказал я, изобразив слащавую улыбку. – Не узнаете?
Фусик терпеть не мог своего имени, поэтому всем представлялся как Франц. О том, как его зовут согласно метрике, знал очень ограниченный круг людей, в основном старожилы; а если совсем уж точно, то те из них, кто постоянно пользовались услугами ломбарда.
– М-м… Извините, что-то не припоминаю…
– Ну как же, как же… Впрочем, мы давно не виделись. Как там поживает моя подвесочка? Хотелось бы забрать ее. Память, знаете ли.
– П-простите, о ч-чем речь? – Фусик вдруг начал заикаться.
Вспомнил, жучара, подумал я торжествующе. Еще бы не вспомнить. Можно сказать, за копейки отхватил такой жирный куш.
– Подвесочка… бриллиантик, каратов на десять. – Я осклабился. – Это было… – Я назвал примерную дату. – Загляните в свой гроссбух. Там все написано.
Фусик что-то тихо пискнул, затем прокашлялся и сказал неуверенным тоном:
– Кхе, кхе!… А залоговый билет у вас есть?
– Конечно. Дома, – соврал я, не моргнув глазом.
Квитанцию я выбросил… или где-то посеял. Это не суть важно. Я не собирался выкупать у Фусика свою находку, хотя в принципе мог продать ее гораздо дороже.
Мне казалось, что таким образом я могу избавиться от укоров нечистой совести.
– Если нужно, мне недолго ее принести, – сказал я бодро. – Мигом смотаюсь, тут недалеко.
– Э-э… – Фусик пребывал в растерянности.
И я понимал, почему. Он уже давно толкнул мою находку, наварив на этой операции кучу бабок.
– Что вы сказали? – демонстративно воткнул я свое ухо в окошко.
– Нет-нет, ничего… – Фусик начал суетливо искать толстую конторскую книгу. – Посмотрим…
Запись он нашел быстро. Прочитав свой убористый каллиграфический почерк (старая школа; я вот пишу как курица лапой; иногда даже сам не могу разобрать, что накалякал), Фусик с деланным сочувствием сказал:
– Не могу вас обрадовать, молодой человек. Да-с… Не могу.
– Это почему?
– Все сроки вышли. Согласно нашим правилам, ваша подвеска реализована… чтобы покрыть убытки ломбарда. Мы не можем вечно хранить то, что нам сдают. Таков порядок.
– Ах, как жаль! – Я сокрушенно покачал головой. – Ну да ладно, Бог с ней, с этой подвеской. Такова ее планида. Но тогда мне хотелось бы получить за свою семейную реликвию ее истинную цену, а не жалкие гроши, которые вы ссудили мне от своих больших щедрот.