Невеста из USA
Шрифт:
– Простите, но вы получили деньги согласно оценке…
– Фус Бениаминович! – Я склонился к окошку и жестко заглянул прямо в глаза Фусику. – Не надо мне лепить горбатого. В своей «оценке» вы нечаянно – я в это верю! – ошиблись. Решили, что подвеска – имитация драгоценного камня. И заплатили только за металл. Поэтому я прошу – нет, даже требую! – чтобы вы немедленно исправили свою оплошность.
– А-ва-ва… – Фусик растерялся.
Причина растерянности Фусика лежала, что называется, на поверхности –
Мало того, Фусом моего визави кликали в основном деловые, с которыми заведующий ломбардом проворачивал всякие темные делишки. И теперь Фусик предположил, что я тоже принадлежу к преступному миру.
А как решает подобные проблемы босота, ему было известно не понаслышке…
– Не слышу положительного ответа. – Я добавил в голос немного жестких ноток.
– Но я же сказал, что подвески уже нет! – наконец прорвало Фусика. – Она продана.
Он произнес это с трагическим выражением на сильно побледневшем лице.
– А я ответил, что это неважно. Я согласен на денежную компенсацию. На справедливую денежную компенсацию, – добавил я с нажимом. – Притом с процентами.
– К-к… С к-какими процентами!?
– Но вы ведь пользовались моими бабками все эти годы. А денежка счет любит. Вот счетчик и натикал мне хороший навар. Да будет вам, будет играть в непонятки! За ошибки нужно платить, уважаемый. И вы заплатите, в этом у меня совершенно нет никаких сомнений. А у вас? То-то же… Берите ваш арифмометр и начинайте крутить ручку. Да побыстрее, у меня времени в обрез.
– Это грабеж! – обречено пискнул Фусик.
– Грабеж был тогда, когда я вам сдавал подвеску. А сейчас идет всего лишь восстановление попранной справедливости. Что касается навара, то десять процентов годовых меня вполне устроят.
– Десять!? Что вы такое говорите!?
– Ладно, только из-за уважения к вашим сединам – семь. И точка! Дальнейший торг неуместен.
Я подошел к входной двери и повесил табличку «Закрыто».
– Чтобы нам никто не мешал, – объяснил я Фусику, который наблюдал за мной как лягушка за голодным удавом.
Он уже сдался, я это чувствовал. При советской власти в подобных случаях Фусик мог вызвать наряд милиции, и все проблемы решились бы очень быстро и в его пользу.
Но сейчас были другие времена. Ментовская «крыша» вполне могла оказаться дырявой. К тому же, общественный статус заведующего ломбардом не позволял заводить телохранителей. Это было бы чересчур.
А мое упоминание «счетчика» и вообще добило Фусика. Что это такое, нынешним бизнесменам объяснять не нужно…
– Может, мы договоримся как-то по-другому… – сказал он елейным голосом.
Поняв, что угроза для его жизни миновала, он осмелел и начал мыслить, как и должно хитровану, который сумел продержаться на такой хлебной
– Возможно, – не стал я упираться.
– У меня есть антики, – зашептал он доверительно. – За бугром они стоят бешеных денег. Я отдам их вам почти даром. Естественно, в пределах суммы, которую мы сейчас определим.
– Фус Бенедиктович, мне эти ваши антики до лампочки. Я готов забыть историю с подвеской, но при одном условии…
– Что за условие? – Фусика даже в пот бросило от моих слов.
Он сразу почуял, что может выйти из пикового положения с минимальными потерями. Что значит большой опыт в облапошивании ближних…
Касательно драгоценных изделий античной эпохи, коими Фусик начал увлекаться уже после развала Союза (я узнал об этом, когда мы расследовали одно небольшое дельце), когда в стране наступил полный бардак, то я поверил ему сразу. Некоторые изделия древних ремесленников и ювелиров благодаря грабителям старинных захоронений поступали и в ломбард – конечно, не вполне официально.
На этом Фусик тоже имел неплохой навар, особенно если удавалось через свои связи втюкать какой-нибудь древний раритет заезжему иностранцу. За границей антики и впрямь были в цене, и подъем по деньгам нередко был десятикратным. Так что в этом вопросе мой визави не врал.
Я молча протянул ему восстановленный залоговый билет.
– М-м… – пожевал губами Фусик. – Понятно… Мой документ. Кхе, кхе!… Должен вам сказать, что лично мне этот человек не знаком.
– Кто бы сомневался… – ответил я любезно.
– Но я знаю, кто он и где живет.
– Даже так? – Не скрою, я был приятно удивлен. – Тогда черкните мне его адресок.
– С большим удовольствием. – Фусик взял ручку, листок бумаги, но, прежде чем заняться упражнениями в каллиграфии, с трепетом спросил: – Значит, я даю вам адрес… этого гражданина – и мы квиты?
Я хохотнул.
– Конечно, – ответил я, продолжая лучезарно скалить зубы.
– Слово?…
– Заметано. Зуб даю.
Фусик облегченно вздохнул и быстро написал на листке несколько слов.
– Вот, – сказал он, просовывая через окошко свою цидулку. – Пожалуйста.
– Дзенкуе бардзо, – поблагодарил я Фусика, щегольнув знанием польского языка.
Года два назад я сподобился изведать прелестей заезжей польской паненки, которая между делом – то бишь, в перерывах между сеансами ублажения плоти – научила меня нескольким обиходным выражениям на своем родном языке.
Нужно сказать, что нам совсем не мешали натянутые отношения между Россией и Польшей. Мне довелось убедиться в очередной раз, что народная дипломатия гораздо эффективней и плодотворней официальной. Действительно, мир на Земле можно спасти только любовью.