Невеста Калиостро
Шрифт:
– Не сомневаюсь, – приятно улыбнулся он.
– Князь скучает в нашем городе, – ворковала Аделаида. – Все его знакомые – несколько выживших из ума старух, – она кокетливо посмотрела на него, а он вновь поцеловал ее руку.
– Вам прекрасно известно, как я ценю ваше общество. Вы просто кладезь премудрости и великолепная собеседница.
– И все же, – заливаясь девичьим румянцем, продолжала Аделаида. – Я считаю, что князю не хватает общества. Особенно общества молодых интересных женщин.
– Аделаида Викентьевна мечтает меня женить, – усмехнулся он, разводя руками.
– Вовсе нет, князь. Я боюсь,
Невероятно, но в глазах Аделаиды действительно появились слезы, самые настоящие.
– Будем надеяться, что это произойдет не скоро, – ответил он.
– Лизанька, помоги мне на кухне, пожалуйста, – резво вскочив, вдруг попросила Аделаида и потянула меня за собой. Разумеется, ни в какой помощи она не нуждалась, а на кухню обычно заглядывала, чтобы поскандалить с Марьей. Не успели мы покинуть гостиную, как она зашептала: – Лизанька, голубушка, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты так красива, умна, проницательна, а князь… он удивительный человек, было бы прекрасно, если бы вы с ним подружились, – закончила она, умоляюще сложив ладошки.
– Откровенно говоря… – начала я в замешательстве.
– Почему бы вам, к примеру, не поужинать вместе? – не слушая меня, продолжала старушенция. – Я боюсь, что он вправду уедет. Книги можно писать где угодно, хоть здесь, хоть в Вене… он так одинок, Лизанька. Я думаю, за всем этим стоит какая-то история, любовная, разумеется. Он нуждается в утешении. Будь с ним поласковее.
Вот чертова старуха. Самое нелепое, что, занимаясь сводничеством, Аделаида ничего скверного в этом не видела. Мне стоило большого труда сдержаться, но потом я подумала: это все от одиночества, старуха занята устройством чужой судьбы, потому что уже ничего нового не ждет от своей.
– Я постараюсь, – с натянутой улыбкой ответила я.
– Да, голубушка, постарайся. А Вадиму об этом говорить ни к чему, ты ему ничем не обязана, так ведь?
Я несколько раз кивнула, и мы под руку вернулись в гостиную.
– Не обращайте внимания на ее слова, – повернув голову в нашу сторону, вдруг заявил князь, будто слышал наш разговор. – Аделаида Викентьевна устроила парад невест. Вы пятая или шестая в списке. Правда, самая красивая.
– Князь, как вы можете, – развела Аделаида руками. – В конце концов, я о вас же забочусь. Вы дни напролет сидите за письменным столом или в этом архиве, а между тем вы интересный мужчина, и девушки просто обязаны вас привлекать. Но ваша природная застенчивость… – вот уж чего в нем не было, так это застенчивости, слова Аделаиды звучали бы издевкой, не произнеси она их с такой искренностью. Князь, заслышав это, лишь усмехнулся.
– Ради бога, Лиза, не сердитесь на нее, – сказал Рагужанский. – Она славная. Просто вечно торопится и многое делает невпопад.
– Я не сержусь, – ответила я. – И не вижу в словах Аделаиды Викентьевны ничего особенного. И я совсем не против дружбы с вами. – Похоже, этого от меня никто не ожидал, и меньше всех, как ни странно, Рагужанский. – Вы красивый мужчина, наверняка со средствами. А я мечтаю выйти замуж. – Юлька давилась беззвучным смехом, а Аделаида готовилась рухнуть в обморок от моей бестактности, косясь на князя. Он улыбнулся, и старуха понемногу пришла в себя.
– Ценю вашу откровенность. Что ж, будем друзьями. Пожалуй,
Эти слова явились сигналом конца вечеринки. Рагужанский, как бы между делом, взглянул на часы, а Аделаида, умоляюще взирая на него, произнесла:
– Может быть, еще чаю?
– Нет-нет, спасибо. Чай у вас превосходный. Очень сожалею, но мне пора.
– Тогда… – Аделаида повернулась к нам.
– Мы тоже уходим, – поспешно сказала Юлька. – Много работы, извините.
Аделаида не сделала попытки нас удержать, и мы вчетвером направились в холл. Рагужанский долго прощался, целуя хозяйке руки. Наконец мы покинули квартиру. Спускаясь по лестнице, Рагужанский сказал:
– Простите, если я обидел вас. Старуха чудная, но у нее бывают странные фантазии. Она сказала, что у вас роман с ее племянником? – повернулся он ко мне, и я едва не споткнулась от неожиданности, хотя чему удивляться, зная Аделаиду? Князь заботливо подхватил меня под руку.
– Вовсе нет, – пробормотала я.
– Я так и подумал, это очередная ее фантазия. Представьте, она просила меня уделить вам побольше внимания. Я понял это так: если у нас случится роман, семейная жизнь ее племянника окажется вне опасности.
– Убила бы ее, – прошипела я, чувствуя себя последней дурой. – Подозреваю, что мы трое только пешки в игре, которую ведет старушка. Это все от безделья, вы же понимаете.
Мы вышли из подъезда и направились к стоянке. Из белого «Эскалея» появился парень, распахнул дверь, терпеливо ожидая, когда подойдет Рагужанский. Водителю было лет двадцать пять, худой, среднего роста, одет в простой темный костюм и рубашку с галстуком. Несмотря на все его старания выглядеть образцовым шофером богатого человека, костюм на нем сидел скверно, а сам он совершенно не подходил на эту роль. У него была пухлая физиономия, простая и непривлекательная, а выражение лица как у слабоумного подростка.
– Я могу вас подвезти, – предложил Рагужанский, кивнув на свою роскошную тачку.
– Спасибо, мы на машине, – ответила я.
– Жаль, я надеялся, что наша встреча так быстро не закончится. Что, если нам как-нибудь поужинать вместе?
– Это вы кому сейчас говорите? – усмехнулась Юлька. – Мне или Лизавете?
– Вам обеим. Вы так прекрасны, что сделать выбор мне просто не под силу. – Он достал из кармана две визитки и протянул нам. – Буду рад, если вы позвоните. Могу я получить ваш номер телефона? – на этот раз он смотрел на Юльку. Та долго копалась в сумке, прежде чем достала визитку, моя была под рукой, и я вручила ее Рагужанскому. Мельком взглянув на визитки, он убрал их и сказал: – Благодарю. Что ж, приятно было познакомиться. Что бы ни имела в виду старуха, я ей очень благодарен за этот вечер.
Он поклонился и сел на заднее сиденье машины. Шофер захлопнул дверцу, повернулся и хмуро посмотрел на нас, не удостоив ни улыбкой, ни кивком, потом устроился за рулем и тронул машину с места. Рагужанский помахал нам в окошко рукой.
– Н-да, – произнесла Юлька, наблюдая, как «Эскалей» покидает двор, смысл этого ее «н-да» остался для меня неясным, и я спросила:
– Как он тебе?
– Хорош, аж челюсти сводит.
– Я была уверена, что он тебе не понравился, оттого ты и язвила.