Невеста клана

Шах Ольга

Как бы то ни было, но Олеся умерла. Тут я невольно криво улыбнулась. Олесей её называла только бабуля. Для всех остальных, да и для меня тоже, она была и остаётся Шизой. Я уж не помню, с какого момента, но это прозвище надёжно за ней закрепилось. Впрочем, сама Олеся была не против. Как я помню, она вечно конфликтовала с бабулей и демонстративно уходила из дома, хлопая дверью и сообщая, что вот в этот раз это точно навсегда… Если Олеся лет с тринадцати водилась с «дурной компанией», как называла это бабушка, то я была её противоположностью – гиперопекаемой младшей внучкой. Мол, если с

воспитанием старшей не справилась, то уж на младшей точно отыграюсь…

Так мы с бабушкой остались одни. Мама вспоминала о том, что мы живы, в крайне редкие моменты. В основном, только тогда, когда очередной сожитель её выгонял из дома, не забыв крепко ей наподдать напоследок. Ну, либо тогда, когда в долг больше никто не давал, а выпить было надо. Я помню, как бабушка просила её взяться за голову, бросить употребление алкоголя, говорила о том, что нужно быть более ответственной, ведь у неё осталась только я.

Мама плакала пьяными глазами, говорила, что так и будет… кричала о том, как она меня любит и боится потерять, что она непременно устроится на работу, а потом наступало утро, она сбегала в ближайший ларёк, и следующие месяца два мы её не видели.

«Ты не осуждай мать!» - говорила мне бабушка, тяжко вздыхая – «Это я её такой воспитала, значит, в том есть и моя вина»!

Мне было пятнадцать лет, но тогда я уже точно знала, что на свете худшее зло. А потом бабушки не стало.

Просто вышло так, что в одно утро ей неожиданно стало плохо, она схватилась за грудь, поморщилась, словно ей больно, и упала. Я вызвала скорую помощь, но было слишком поздно.

– Что же ты, девочка, не следила за здоровьем своей бабки? – спрашивал хмурый врач, который писал что-то на столе у нас на кухне – У неё сердце, судя по всему, было больное, но вряд ли она проходила лечение.

Деньги на похороны собирали всем миром, мама не пришла тогда проститься с ней. Наверное, была в очередном глухом запое. А потом пришли несколько человек, сказали, что я не могу жить одна, и что меня отдадут на попечение государства.

Не скажу, что мне было плохо в детдоме. Только иногда… одиноко, что ли… после того, как я стала совершеннолетней, я выяснила, что бабушкину квартиру мама продала, точнее говоря, там был как-то замешан её очередной сожитель… не знаю… у меня была доля в квартире матери, поэтому она ничего сделать с ней не могла.

Да только и я тоже. Помыкавшись какое-то время, пристроилась в общагу швейной фабрики. И тут надо девчонкам спасибо сказать…

Вот, собственно, и вся моя биография. Когда я очнулась и встала со своей коряги, была уже ночь, так что я включила фонарик на своём телефоне, так, чтобы он светил мне под ноги, и медленно пошла вперёд, рюкзак ощутимо давил мне на плечи. Полянка скоро закончилась, где-то впереди должна была быть гравийка, дальше асфальт, а там уже можно и попутку поймать. Я сегодня почти не потратилась, так что могу себе позволить добраться до дома на такси.

Я размышляла примерно таким образом, медленно продвигаясь по лесной тропинке. И только спустя некоторое время я поняла, что иду куда-то не в ту сторону. И ещё спустя какое-то время я сообразила, что я потерялась. В какой момент это произошло – сказать

сложно. Я упрямо перебирала ногами, сама удивляясь собственной тупости. А как ещё назвать способность заблудится в трёх соснах? Наконец, я решила, что самое время надеть свою кацавейку, поскольку в лесу ощутимо похолодало.

М-да! Я уже говорила что-то про на удивление тяжёлый рюкзак? Причина столь заметного веса дрыхла в тёплом и уютном месте, подложив себе под пушистый зад мою кофту. Я села на пень и вздохнула. Чёрт! Как я только умудрилась уволочь с собою Кота? Нет, я нисколько не переживала, что тётка может обнаружить пропажу этой лохматой сволочи, просто…

Ох, да что теперь говорить! Я с трудом отвоевала мягкую кошачью подстилку, надела на себя и приготовилась к тому, что придётся ночевать под соседней ёлкой. Но пока упорно куда-то брела, тем более что отыскала явно хоженую тропу. А интуиция мне подсказывала, что это могло означать только одно – я всё же где-то неподалёку от местной деревушки, просто не могу найти выход отсюда. Вот, немного отдохну, совсем капельку, чуток посветлеет, и я непременно выберусь. Глядишь, и телефон сеть поймает… я села на поваленное дерево и притянула к себе рюкзак со спящим в нём котом. Он немного пошевелился, лениво лизнул меня в нос.

– Да не расклеилась я, чего ты сразу – сонно сообщила я животному – ты голодный? Хотя, кого я спрашиваю?

Достав пакет с бургерами, я поделилась с Котом. То есть, он слопал колбасу, я поела хлебушка и сыра, и запила всё это крепким чаем. Внутри разлилось тепло, и стало ещё больше клонить в сон…

Через какое время я очнулась – сказать было сложно, но я жутко замёрзла, тело затекло от неудобной позы, я медленно разогнулась и первое время не могла понять, где я и что со мной. Но сердито рыкнувший Кот вернул меня в действительность.

Точно! Я же заблудилась в Подмосковном лесу! Скажешь кому – не поверят. А пока я с трудом встала на ноги и безжалостно вытряхнула животное на землю.

– Пройдись-ка лапами, дружок! А то весишь ты, как поросёнок. И вообще, стоило бы тебя посадить на диету. Говорят, что кастрированные коты подвержены ожирению – сообщила я, с кряхтением пройдя пару шагов.

Кот, который услышал такую крамолу, яростно встрепенулся и пошёл впереди меня, выставив пушистый хвост трубой и хм…

– Извини, брат! – смутилась я – Просто, тётка Клава как-то обмолвилась о том, что непременно тебя кастрирует, как время будет… а так специально я не спрашивала у тебя, вроде бы, психотравма и прочее…

Кошак сурово брёл впереди меня, просёлочная дорога была хорошо укатанной, так что я ожидала в любой момент, что смогу увидеть цивилизацию, поскольку ноги уже гудели от долгого пешего путешествия в неизвестном направлении.

Поднявшееся солнце медленно разгоняло туман, идти стало как-то веселее. Однако бурчание в животе намекало, что неплохо бы было подкрепиться, конечно. Но, чего нет того нет. Поэтому я занималась тем, что рассматривала засохшую дорожную грязь. Вот и сейчас я задумчиво любовалась тем, что было у меня под ногами. Судя по всему, по этой просёлочной дороге перегоняют коров, что ли. Вот, множество различных следов от копыт.