Невеста конкурента

Блэк Дана

Ощутила, что меня тянут за руки, поднимая со стола. И машинально привстала на разъезжающихся ногах.

— Понравилось, когда тебя трахают вдвоем, Эмма Эдуардовна? — этот вопрос — как похмелье после долгого опьянения, как звон разбитого стекла в безмолвие, в тишь.

Это придало мне сил.

Метнулась по кабинету с неожиданной скоростью, за дверь выскочила и понеслась по коридору. Влетела в первую попавшуюся комнату, лишь бы скрыться.

На автомате придвинула стол к двери, баррикадируя вход сюда. Оперлась

ладонями в дверь, стараясь отдышаться.

А вопрос, заданный издевательским голосом Макара продолжал звучать в ушах.

Понравилось ли мне?

От воспоминаний, что творилось пять минут назад — затрясло так, словно меня на электрический стул посадили, откровенные кадры замелькали в голове с ужасающей яркостью, ощущения в измотанном теле вспыхнули снова.

Я до сих пор голая. И вся мокрая.

— Эмма, ты прячешься от нас что ли? Выходи, дорогая, не бойся.

Отшатнулась от двери, когда в нее раздался негромкий стук.

Глава 56

Огляделась по сторонам.

Полумрак, но из окна падает уличный свет. Он заливает широкую кровать, накрытую темным покрывалом, полки по стенам, заставленные книгами. Дисками. Разбросанные по полу мужские вещи. Три полотна на стене в изгольве постели, которые в темноте кажутся кляксами, наподобие картинок из теста Роршаха, проверяющих не псих ли ты.

Моя психика страдает знатно, я уже поняла.

— Эмма, ты в комнате моего сына, — снаружи снова раздался голос Макара. Повторился стук в дверь. — Выходи.

— Убирайтесь отсюда, оба! — ничего наивнее я выкрикнуть не могла.

Гоню хозяина города из его собственного дома.

Но то, что в кабинете творилось — я думать об этом не могу, оно меня с головой накрывает. Метнулась к постели и схватила черную футболку, накинула на голое тело и обратно, к столу, ладонями вжалась в дверь.

— Ты думаешь, я ее не открою? — Макар усмехнулся по ту сторону. Надавил на ручку. Показательно. И сказал уже мягче, словно не он сам позвал домой человека, с которым у них вражда до смерти. — Эмма, Артур уже уходит. Открывай. Давай. Сама.

Вздрогнула от этого повтора, его слова в ушах зазвенели эхом: давай, сама — так он требовал, чтобы я на его член насаживалась, там, на столе, в кабинете.

Я его чувствую до сих пор, между ног.

И не верю, что Артур уйдет, они ждут меня, они еще хотят.

К моему ужасу по телу заскакали мурашки.

— Я тоже еще хочу, — выплюнула громко, чтобы они слышали оба, мне терять больше нечего, я уже ниже ада пала, — пусть Артур остается, скажи ему, — я собственным приговором разбрасываюсь, они оба, еще раз, сделают это со мной — а после наступит рассвет, новый день, и как мне в нем дальше жить, давясь воспоминаниями, переживая каждый миг все эти ощущения, и мучаясь от вины и стыда. Я сама себя наказываю за то, что сделала, позволила, сдалась, загоняю себя

в угол. — Макар, ну что ты затих? Сказал Артуру? Да, мне понравилось. Трахаться с двумя.

В коридоре тихо.

Даже дыхания не слышно.

Ноги разъезжаются и руки затекли, стою в прежней позе, навалившись на стол, уперевшись ладонями в дверь.

Если она откроется, и они войдут — я или упаду к ним в ноги, или сигану в окно, сама себя понимать перестала, желание и страх сплелись туго, их не распутать.

Там, на столе, было…ненормальное возбуждение, между этими двумя мужчинами стояло темное прошлое, а сегодня оказалась я, и это знание кровь разгоняло по венам, дозу за дозой накачивало адреналином меня.

Это состояние аффекта, оно, пульс зашкаливает, и мне хочется одного лишь — зачеркнуть, забыть, заново родиться, не здесь, не сейчас, в другом городе, столетии, мире, мне страшно.

— Где ты там, открывай. Давай сам, — вернула ему его слова, и этот голос не мой, он со стороны звучит.

Я нарываюсь, чтобы меня размазали, чтобы растоптали до конца — я заслужила.

Снова пауза.

И Макар по ту сторону двери громко, грязно выругался.

— Пошла нах*й, Эмма, — кратко объяснил мне маршрут.

Вздрогнул косяк — он по нему засадил со всей дури. А дальше его шаги — быстрые, как наяву представила, что он летит по коридору, ломая на своем пути всё, он и коня на скаку не остановил бы — а просто снес его нахрен.

Оглушительно громко хлопнула входная дверь.

В квартире воцарила гробовая тишина.

Решилась отойти, отодвинуть стол лишь тогда, когда за окном уже начало светать. Всё тело занемело, и это как наркоз, я не чувствую себя, а значит и того, что со мной делали.

Непослушными пальцами повернула ручку, несмело высунулась в коридор.

Готова была, что на меня накинутся, что меня слух обманул, и время, и рассвет, и никто не ушел. Ломанулась к выходу и нарвалась на запертую дверь.

Убедилась, что он меня опять закрыл здесь одну, когда обошла все комнаты.

Я в клетке.

Дорогой, по последнему слову техники обустроенной, удобной, огромной, пустой, как изолятор, для самых ужасных преступников.

Это я и есть — я не закон переступила этой ночью, а свое достоинство, саму себя.

Машинально включила кофеварку в кухне, по-хозяйски достала из шкафа белую маленькую чашку. Подождала.

И с готовым кофе высунулась в распахнутое окно.

С высоты оглядела пустой двор.

Спокойной, по-утреннему прохладно, умиротворенно, как в раю.

Минут через десять проснулся народ. Появились сонные собачники, большие боссы вышли к такси и водителям, встречающим их у подъезда, позже мамы с детьми, до детского сада, до школы.

И я тоже начала оживать.

Макар меня послал. Когда я весь тот бред кричала о том, что хочу еще.