Невеста наместника
Шрифт:
— Подумай. Ведь кто-то мог отомстить таким образом и тебе, и наместнику. Кто-то, кто мог такое устроить…
— Служители Ленны не встревают в мирские дела, — покачал головой та Старрен. — Но я не знаю, кто еще способен на…
Шеддерик не дослушал.
Он осторожно поднял Темери на руки, попросил:
— Постелите ваш плащ на ковер у камина. Не откажите в помощи будущему арестанту…
Плаща Старрену было жалко, но он не стал колебаться. От происходящего в этой комнате веяло жутью и отчаянием. До конца он еще не решил, как относиться к тому, что увидел
Между тем Шеддерик уложил Темери на плащ, а сам принялся деятельно перебирать, ощупывать перины, подушки, простыни, одеяла — все из чего состояла постель Темери.
И быстро нашел.
Первая вешка нашлась между двумя нижними перинами. Вторая — пряталась у ножки. Третья — в подушке…
Четвертую нашел Старрен — она была спрятана в изголовье.
Вешки, все четыре, были приметные, резные. С ярким оранжевым навершием.
— Знакомые, — ухмылка Шедде не предвещала ничего хорошего сиану, который их создал. — Знакомые поделки…
— Шедде, — озабоченно напомнил Роверик, — Ты только его сразу не убивай. Иначе Шанни мы никогда не вызволим!
— Да.
В словах призрака был смысл. Шеддерик все с той же ухмылкой стянул с левой руки перчатку и осторожно коснулся пальцами одной из вешек, словно погладил. А потом и других.
— Осталось выяснить, кому из сианов в цитадели внезапно стало дурно.
Старрен уже почти сорвался выполнять этот странный приказ, столько в нем было силы, но увидел, что это уже сделал незаметно вернувшийся южанин — несколькими жестами объяснив прихваченным по пути гвардейцам, что от них требуется. Те понятливо кивнули и отправились исполнять.
— Старрен, тебе следует отдохнуть. Если желаешь, прикажу чтобы тебя и вправду вернули на корабль. Вчера случилась попытка переворота, сегодня… сам видишь. Здесь и вправду опасно.
— Может я и «медный лоб», как говорят матросы, но все же, надеюсь, не дурак. Значит это и есть твое проклятье. И ты не знаешь, как оно могло коснуться… твоей мальканки?
— Да это как раз проще простого. Она отважная, совершенно не умеет соизмерять силы. Она все хотела попробовать сама его снять, как привыкла в монастыре, да я не давал. А тут, может, нашла какую-то лазейку, и попалась. Попалась… Ровве! А ты сам… ты можешь до нее добраться?
— Могу. Я же ее Покровитель, чтобы вы знали, благородные чеоры.
— А ее сюда привести? — обрадовался решению ифленский посланец.
— В виде призрака? Я могу, но чеора та Хенвила это вряд ли устроит.
— Ничего не поменялось, — невесело прокомментировал Шеддерик, — мир рушится, а Ровве смеется.
Темери снова хрипло вскрикнула, изогнулась от боли, почти скатилась с плаща. Шедде метнулся к ней, обнял, оберегая свежие ссадины и синяки, прижал к себе, чтобы не разбила голову. Первый допрос не был
— Я буду с ней.
Что бы ни случилось. А если не удастся помочь — что же. Всегда наготове вариант с жуфовой саругой.
Да, чеора Вартвила допрашивали пять дней. Долгих пять дней. Пока он не признался во всем — в том, что совершил и в том, чего не совершал.
А потом он умер — в камере, в одиночестве, от потери крови и полученных ран.
Шеддерик никогда не позволит, чтобы рэта Итвена в полной мере пережила то же самое.
А значит, времени у него крайне мало. Совсем нет времени.
Правда, понимание этого ничуть не помогало понять, что делать прямо сейчас.
Время стекало по столбикам свечей и замирало на краях чашечек.
Пришел лекарь-ифленец с учениками. Как-то незаметно оттеснил от Темершаны обоих чеоров, начал вполголоса отдавать распоряжения своим людям. Незаметно вошла и присоединилась к ним Дорри, служанка рэты.
— Хенвил, — вернулся к своему первому вопросу отошедший к окну чеор Старрен, — ты же хороший человек, моряк, дворянин. Зачем ты вообще влез в этот дурацкий заговор? Как будто у Императора мало врагов и без тебя.
— Я не враг императору. — Шедде не сводил глаз с лекаря. Верней, с его рук, занятых сейчас перевязкой.
— Бумаги, полученные мною от него лично, говорят об обратном…
Бумаги. Что-то в голове внезапно перещелкнуло. Бумаги. Конверт не был запечатан, но это не важно. На каждом документе в нем стояла подлинная, заверенная сианом подпись императора.
— Скажи-ка, чеор та Старрен…
— Что?
— Когда на островах стало известно, что наместник Хеверик умер? Он умер в конце осени. За проливами бури в этом году начались намного раньше. Корабли морской цепочки должны были уже убраться в порт.
Шеддерик с силой потер лицо — он был готов говорить на любую тему, лишь бы сейчас не возвращаться к главной: Темери может умереть. Она уже умирает. И вина — на нем…
Отвлечься от этого безнадежного понимания не получалось, но почему-то чеор та Хенвил не хотел, чтобы собеседник это увидел. Нет, мнение Старрена тоже не имело значения сейчас; что-то другое заставляло поддерживать разговор.
Наверное, это та же магия, которая позволяет курице с отрубленной головой сделать еще несколько шагов по палубе. А паруснику, потерявшему ветер — еще некоторое время плыть вперед по неподвижной глади воды.
— Я не люблю загадки, Хенвил. Что ты хочешь сказать?
— В обвинении, которое я успел просмотреть, написано не только, что наместник Хеверик умер. Написано, что он был убит, убит мной. Посредством заговоренных саруг, которые я раздобыл у чернокрылых. Ну, вроде, я давно с ними имею дело.
— А это не так?
— Наместник умер после закрытия навигации. Императору неоткуда было узнать подробности. Если, конечно, он сам, верней, его доверенные слуги, не причастны к этому. Убийство наместника Хеверика нам удалось раскрыть еще до Переступов, виновные были наказаны. Все документы, записи допросов — у Гун-хе.