Невеста Обалуайе
Шрифт:
Ночью Эва не могла уснуть. «Что мне делать?» – мучительно думала она, то ложась на кое-как застеленный, неудобный и жёсткий диван, то вскакивая и принимаясь мерить шагами плиточный пол. В третьем часу Эва не выдержала и поставила на плиту джезву с кофе. Дожидаясь, пока поднимется ароматная коричневая пенка, она пыталась успокоить себя мыслями о том, что, как бы то ни было, скоро – домой. Домой, в Баию. В чёрный город, лежащий на берегу залива Всех Святых в зелёных ладонях холмов, с белыми пляжами, с разноцветными церквями. С голубым домом тёти в квартале Пелоуриньо, с магазинчиком «Мать Всех Вод», где стоят в витрине сделанные Эвой «чудеса [51]
51
«Чудеса» – здесь: статуэтки ориша.
…– Ну и потоп ты устроила в Барра-да-Тижука, детка! Мои аплодисменты!
Эва, подскочив от неожиданности, выпустила из рук джезву. Кофе хлынул на плиту, зашипел, превращаясь в горелые комочки. С подоконника раздался тихий смех, и Эшу, – босиком, в растянутой красной майке и чёрных рваных джинсах, покрытых пляжным песком, – шагнул в кухню.
– Я даже не знал, что ты такое можешь! Впрочем, поделом гаду! А квартирки в том квартале, между прочим, недешёвые! Ей-богу, не знаю, как этот сучонок будет выкручиваться! Пусть теперь ищет бабки на ремонт всего подъезда!
– Как «всего подъезда»? – перепугалась Эва. – Эшу! Я же остановила свой дождь! Сразу же, как вышла из квартиры! Не может быть, чтобы…
– Ну, а я его слегка задержал! – ухмыльнулся Эшу, поднимая укатившуюся под стол джезву. – Устроить такой шикарный ливень, как ты, я конечно, не могу. Но придержать его немного – это пожалуйста! А что ты так на меня смотришь? Что не так? Этот сукин сын пытался избить свою женщину! И мою, между прочим, тоже! И заплатит за это всего-навсего тремя капельками с потолка?! Ну уж нет! – Эшу самодовольно скрестил руки на груди. – Эвинья, честное слово, там залило всю квартиру до самых окон! И два нижних этажа! Магазин игрушек для взрослых внизу, стриптиз-бар и… Ну, потом уже вызвали Службу спасения, стало скучно, и я ушёл вместе с дождём… Эй, эй, Эвинья, в чём дело? Не вздумай падать в обморок! Что я с тобой буду делать?..
– Эшу… – простонала Эва, прислоняясь к стене. – Заче-ем…
– Затем, что никто не будет оскорблять мою женщину – и не платить за это! – жёстко, уже без улыбки ответил Эшу. – И пусть скажет спасибо, что я не отрезал ему яйца!
– Ты рехнулся?! Мануэл даже не успел до меня дотронуться!
– Вот потому его яйца пока и на месте! – пожал плечами Эшу. – Всё честно, Эвинья! И вообще – что такое? Мы не виделись полгода! Я скучал, видел тебя во сне каждую ночь, ждал, когда ты меня позовёшь! Потом вспомнил, что ты не из тех, кто зовёт, плюнул на понты и пришёл сам! И что?! Меня тут же ругают! Не желают даже обнять! Про поцелуй и речи нет! Где справедливость? Что я плохого сделал? Ты, я вижу, меня не любишь?!.
Эва невольно улыбнулась. Встала – и упала в знакомые, горячие, крепкие, пахнущие сигаретами и кашасой объятия Эшу – своего брата и своего мужчины.
– Как же я скучал, Эвинья! Почему, ну почему ты меня не звала? За полгода – ни разу… Тебе нравится меня мучить, да?
– Но я сама приехала бы через
– Ждать целую неделю? Нет! Нет… Нет… Боже, я с ума от тебя схожу… Где твои шикарные сиськи? Где эта лучшая в Бразилии задница? Где моя самая любимая… Да сними ты платье!!!
– Эшу, замолчи! Перестань! Я сама… Эшу, мне завтра в этом платье ехать в аэропорт!
– Ну так прочь его, Эвинья… Быстрей… Быстрей… Дьявол, я сейчас умру! Ещё! Ещё! Продолжай, любовь моя, ещё… Мадонна, ни у кого больше нет такой женщины…
Через полчаса завёрнутая в простыню Эва сидела, улыбаясь, на подоконнике и не спеша чистила банан. Эшу в чём мать родила сосредоточенно копошился в кухонном шкафчике.
– Где кофе, Эвинья? Ну, что это за порошок? Кто вообще из ТАКОГО варит кофе? С ума сошли эти кариоки [52] … Пахнет мылом… Даже зёрна похожи на обезьяньи какашки, ей-богу! – Бурча, он вытряхнул кофейные зёрна на сковородку, умело обжарил их, ссыпал в кофемолку, нажал кнопку – и адский треск наполнил кухню.
52
Кариоки (сariocas) – жители Рио-де-Жанейро.
Эва, чудом не выпав из окна, в ужасе спрыгнула на пол.
– Эшу, ты свихнулся! Габриэла здесь, за стенкой! Что она подумает?!
– Иди и взгляни на свою Габриэлу! – фыркнул Эшу, пересыпая молотый кофе в джезву. – Она спит, как портовый грузчик! А я пока сделаю тебе настоящий кофе, который подают на террейро доны Кармелы в Бротасе!
Эва на цыпочках прокралась через тёмный коридор – и убедилась, что Эшу прав. Подруга спала мёртвым сном, разметавшись под простынёй и улыбаясь. В руке её был зажат смартфон. Взглянув на гаджет, Эва сразу вспомнила обо всём, и счастливая истома мгновенно схлынула с неё.
– Что случилось, Эвинья? – Эшу неслышно возник за её спиной. Горячие ладони легли ей на плечи. – Я что-то сделал не так?
– Нет… – Эва, задумчиво освободившись, вернулась в кухню. – Всё хорошо. Как дела дома? Как все наши? Как себя чувствует Ошун после родов?
– Прекрасно. – Эшу, стоя к ней спиной, разливал кофе в чашки. – У них с Шанго теперь двое здоровых мальчишек. Через неделю увидишь их сама!
– С малышами всё в порядке?
– Конечно. Что за вопрос? Что может быть не так с детьми Шанго? Их благословили все наши! Да это самые счастливые пацаны во всей Баие, вот так-то!
Эва с улыбкой кивнула. Взяла чашку, полную чёрного, сладкого, ароматного напитка. Сделала глоток, не сводя глаз с Эшу. Тот, прихлёбывая свой кофе, лениво улыбнулся. И недоумевающе нахмурился, услышав вопрос:
– Что не так с твоей аше? Я давно уже собираюсь спросить…
– Моя аше? Ты шутишь, детка! – Эшу недоверчиво усмехнулся. Лунный свет скользнул по его большеротой физиономии, исчезнув в глазах. – Что с ней такое может быть?
– Она опять сделалась какой-то голубой… Не смейся, это так!
– Брось, Эвинья! Это просто лунный свет!
– Нет. – Эва, забыв о кофе, подошла вплотную к Эшу. – Это не луна. Я заметила ещё в прошлом году, но не придала значения. Какой-то странный голубой свет… У тебя над головой. Ты сам его видишь?
– Эвинья! – Эшу отставил чашку. – Я не могу светиться ничем голубым: я не фонарь в гей-клубе! Ты же знаешь мою аше!
– Мне ли её не знать! Красное и чёрное! Потому и спрашиваю…
– Не говори со мной так, будто я подцепил сифилис! – Эшу, наконец, понял, что Эва серьёзна. – Когда, говоришь, ты это заметила?