Невеста с Бесовского места
Шрифт:
– Ваша порядочная женщина спала и видела, как бы сбежать от своего драгоценного Игоря, – прошипела девушка.
– Это что еще…
– Прекратить разговорчики! – милиционер оборвал дискуссию и грубо втолкнул Карину в машину.
– Пойдем, – Захар потянул меня за собой, но я еще не выяснила все, что собиралась и нетерпеливо выдернула свою руку.
– Почему вы обвиняете Карину в убийстве? – задала я прямой вопрос.
Розалия Львовна злорадно сверкнула глазами:
– Я застала ее на месте преступления. Эта тварь стояла рядом с трупом, держа в руках пузырек.
– Владимира
– Ну конечно! Хитрая тварь! Она собиралась извести всю нашу семью и поплатится за это.
Старуха резко развернулась и, чеканя шаг, направилась в дом. Таня засеменила за ней следом, низко опустив голову.
– О чем говорила Карина? – спросила я Захара, стараясь не отстать от него на пути к дому отшельника. – О каком еще бегстве?
– Думаю, что ответ очевиден.
– Для кого как. Просвети меня…
– Просветить тебя может другой человек, тем более, что он уже, кажется, выписался из больницы, – перебил он, так как мы уже поднимались на крыльцо. Потрясенная, я так и не сообразила, кого он имел в виду.
Дверь была закрыта, но слышно было, как внутри дома – кажется, на втором этаже, – кто-то переговаривается и ходит по комнате.
Крылов постучал. Дверь немедленно открылась. В узкую щель просунулось бледное лицо сиделки. Нервно покосившись в мою сторону, она быстро сказала:
– Господин Крылов, их нельзя…
– Госпожа Шутова, их можно и нужно… – Поднажав, Захар отодвинул дверь вместе с вцепившейся в нее женщиной и втащил меня внутрь за собой.
Старик сидел в сумерках во главе стола очень прямо. Плотные шторы на открытом окне трепетали от ветра. В комнате было темновато. На столе почему-то горели свечи. За спиной старика располагалась огромная низкая дубовая полка с оловянной посудой. На столе перед ним был сервирован обед: суповая тарелка на полотняной салфетке, столовые приборы, фужер и графин с водой.
Несколько человек сосредоточенно занимались своей работой, не обращая никакого внимания на труп. Зато я смотрела на него во все глаза.
– Катя, что с тобой? Тебе плохо?
Голос Захара звучал в голове как будто сквозь слой ваты.
Мне потребовалось усилие, чтобы сделать то, что я сделала. С трудом ворочая языком, я выдавила:
– Это не он.
Захар обеспокоено заглянул мне в лицо:
– Ты о ком?
– Вот о нем. – Для верности я показала пальцем. – Это не тот человек! Не Сальников!
Глава 24
– Как вы можете верить постороннему человеку?!
Тело давно увезли. Опергруппа тоже уехала. Естественно, никто не принял мои слова всерьез, и больше всех возмущалась сиделка. Даже сейчас она не могла успокоиться, глядя на меня с высокомерным удивлением.
– Я знаю, что я видела, – продолжала я упираться.
– Да что вы видели?! Без году неделя в доме и туда же!
– Полегче, – предостерег Захар, заметив как я побледнела. Не знаю, чего в его взгляде было больше сочувствия или беспокойства. Похоже, он начинал склоняться к тому, что у меня разыгралась фантазия, хотя это лучше, чем если бы он считал меня сумасшедшей.
– Я утверждаю, что
– Я его видела, – упрямо сказала я, глядя в пол.
– Где? – спросила она, насмешливо приподняв бровь.
– В саду. Ночью. Вы, наверное, забыли, но в тот день, вы куда-то отлучались. Игорь Владимирович попросил меня приготовить обед для своего отца и принести сюда…
– Ну и что? Я ответственно заявляю, что мой пациент никогда не спускался вниз при посторонних.
Чего ж это она так бесится-то? – подумала я устало. – Кидается на меня, как на врага, а ведь я не хочу ничего плохого. Я хорошо помню, кого видела в тот вечер, и это уж точно был не тот человек, чей труп мы застали сегодня сидящим за столом. Но кто же это был? Если вся семья опознала в покойном Владимира Петровича, то кто расхаживал ночью по хорошо охраняемому саду в халате и домашних тапочках?
– Что вы молчите? – поторопила меня Елена. – Сказать нечего?
– Сказать есть чего, хотелось бы понять… – вздохнула я устало. – В тот день в лесу я говорила с человеком, который назвался именем вашего пациента. Понятия не имею, кто это был и как он попал сюда, но мне все это не нравится.
– Не знаю, с кем вы говорили, – передернула плечами Шутова, – но, на мой взгляд, вы все это выдумали. В конце концов, привлечь внимание мужчины – она многозначительно покосилась в сторону Крылова – можно и другим способом. Хотя… – она смерила меня презрительным взглядом, – в вашем случае набор средств явно ограничен.
Это было уже слишком. Захар молчал и не смотрел на меня. Я резко встала и быстро вышла из комнаты, а потом опрометью бросилась вон из дома. Меня оскорбили не столько слова этой цирковой лошади предпенсионного возраста, сколько равнодушие Захара. Уж он-то мог бы мне поверить. Хотя…
– Ничего не понимаю! – услышала я, едва открыв дверь, и чуть не сбила с ног Розалию Львовну с мобильником в руке, на который она смотрела, как на дохлого таракана.
– Что они сказали, мама? – Татьяна куталась в шаль, хотя градусник, несмотря на вечер, показывал почти двадцать пять градусов выше нуля.
– Они провели вскрытие…
– Оперативно, – пробормотала я тихо. Убежав из домика отшельника, я несколько часов просидела в глубине сада, обдумывая свое положение. За это время милиция наверняка успела убраться восвояси и увезти тело, но вскрытие…
– Они провели вскрытие в экстренном порядке, – словно прочитав мои мысли, повторила старуха, – и выяснилось, что Владимир Петрович не принимал яду.
– Не принимал?! – вскинула брови Татьяна. – Отчего же он умер?
– Какие-то неполадки с сердцем, – я не запомнила все, что говорил этот салдафон, – но, проще говоря, от старости.
– Бедняга! Он так боялся стареть.
– Подождите, но если смерть была естественной, то Карина не имеет к этому отношения! – воскликнула я, однако Розалия и ее дочь моего энтузиазма не поддержали.