Невеста скандального шпиона
Шрифт:
Вдруг раздался звук, едва слышный. Словно шуршание ткани, или, возможно, это мог быть чей-то осторожный выдох. Он донесся из самого темного угла комнаты, куда не дотягивался свет свечи. С кровати невозможно было ничего разглядеть, кроме теней и очертаний.
— Я знаю, что вы там.
— Ну тогда я предполагаю, что нет необходимости причинять себе дискомфорт. — Тень выступила вперед, становясь похожей на мужчину.
— Рирдон?
— Едва ли. Просто кузен Бэзил, его прямой наследник, — Бэзил уселся на кровать и прислонился к столбику кровати. Он вытащил сигару
Бэзил слегка улыбнулся, затем выдохнул облако дыма, которое окутало Рена, сдавив его горло и отозвавшись болью в его легких. Он задохнулся, только чтобы вдохнуть еще больше отравленного воздуха, так как Бэзил наклонился ближе, с деланным беспокойством на лице.
— О, ты не возражаешь, если я закурю, не так ли?
Рен почти задохнулся, его ослабевшие легкие сдавались этому нападению, и он смог лишь отчаянно покачать головой.
— Какая жалость. А ты кажешься парнем, который может наслаждаться хорошим табаком. — Бэзил бросил свою сигару на прекрасный ковер и растоптал ее каблуком. Затем он вытянул свои ноги на кровати и заложил руки за голову, приняв расслабленную позу.
— Что вы здесь делаете? — Рен наконец-то смог подавить желание закашляться. — Вы один из охранников? — Он махнул рукой в сторону двери, где, как он знал, дежурил снаружи по крайней мере один лакей.
— Я здесь чтобы извиниться за это вечер, дорогой мой. Натаниэль не должен был быть так суров с тобой. Это все ужасный фамильный характер, знаешь ли. Иногда полностью захватывает нас.
— Я заметил, что этот характер совершенно не захватил вас, когда я держал пистолет.
— Это была лучшая часть храбрости, мой мальчик, лучшая часть, — Бэзил пожал плечами. Он бросил на Рена взгляд, означавший «что же с этим можно поделать». — Я просто не могу рисковать собой. В любом случае, это роль Таниэля — запугивать волка. Или стоять под дулом пистолета. И это не причинило ему никакого вреда.
Рен мучительно должен был признать, что это была правда. Весь его план, с того момента, как он увидел Натаниэля Стоунвелла на дорожке рядом с книжным магазином, состоял в том, чтобы запугать его и убить.
Затем он просто не смог заставить себя сделать это. Рен ощутил себя больным. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что Бэзил сочувствующий звук.
— Чувствуешь себя хуже, старик? Доктор оставил немного настойки опия для тебя, — покинув кровать, Бэзил пересек комнату, чтобы взять бутылочку на шкафу. — Здесь почти целый кувшин. Ты можешь принять столько, сколько тебе нужно.
Рен задвигался.
— Нет, спасибо, — до этого сон украл из его жизни целые недели. В конце он обнаружил, что предпочитает состояние необлегченной боли, при которой сознание остается ясным.
В любом случае, вся настойка опия в мире не сможет отогнать эту боль прочь, если только он не захочет убить себя с ее помощью.
Такая возможность была всегда, но за те недели, в течение которых Рен бодрствовал, он нашел смысл в своей впустую растраченной жизни. Он оставался в живых для одной цели: уничтожить
И вот теперь он должен был признать тот факт, что он провалил это дело. Он был не способен убить лорда Предателя, и оказывается, не было причины убивать Джеймса Каннингтона. История о Джекеме прозвучала для Рена совершенно правдиво. Он только удивлялся, что сам не додумался до этого раньше. Его сознание на самом деле было запутанным, хотя он ощущал, что сейчас оно было достаточно ясным.
Не будет никакой мести. Будет только остаток его жизни, которую он проживет как неполноценный человек.
— Я думаю, — размышлял Бэзил, — интересно, сколько настойки опия нужно, чтобы убить человека? Он почувствует ее вкус в вине, как ты думаешь?
Оторвавшись от своих мрачных размышлений, Рен с презрением фыркнул:
— Сэр, единственный способ, которым вы можете кого-либо убить — это утомить его до смерти своими рассуждениями, — Натаниэль мог быть предателем, но его кузен бесспорно был дураком.
Бэзил обернулся, чтобы уставиться на Рена.
— Отличную благодарность я получил, после того, как я удержал своего кузена от того, чтобы он отправил тебя к судье!
— Вы сделали это?
— И вызвал для тебя доктора.
Рен предположил, что Бэзил был очень добр, когда принял в нем участие и попытался помочь ему. Хотя слова «добрый» и «Бэзил», кажется, никогда не употреблялись в одном предложении.
— Так что я бы сказал, что ты мне кое-что должен, — объявил Бэзил.
Рен кисло улыбнулся.
— Ах, конечно же. И сколько стоит ваша доброта?
— О, я не хочу ничего для себя, ты же понимаешь. Это все моя прекрасная невеста. Она, видите ли, не переносит моего кузена. Она ощущает, что его существование наносит урон репутации своей семьи. Ты когда-нибудь был влюблен?
Рен только молча посмотрел на него.
Бэзил издал прерывистый вздох.
— Волшебное ощущение, любовь. Заставляет мужчину совершать множество безумных поступков, чтобы завоевать сердце своей дамы.
Мысль о том, что этот человек был безумно влюблен в кого-то кроме себя, была смехотворна. Кроме того, Рен не ощущал никакого долга по отношению к Бэзилу, не важно, что там он сделал для него.
— Бэзил, я устал. Говорите, что вы хотели сказать, или уходите.
Бэзил дернулся и Рен мог видеть, как он подавил ворчание.
— Отлично, тогда скажу. Так как ты, кажется, не можешь понять всех тонкостей. Ты хочешь, чтобы имя Натаниэля Стоунвелла вырезали на фамильном склепе. Я пришел убедиться, что ты планируешь еще одну попытку.
Рен рассмеялся неискренним смехом.
— Я уверен, что от вас ускользнула ирония, Бэзил. Я же лежу здесь беспомощный, помните об этом?
Бэзил пожал плечами и встал.
— Я только полюбопытствовал. — Он остановился у двери, всего лишь еще одна тень среди многих теней. — Тем не менее, постарайся в следующий раз не запачкать ковры, хорошо? Когда-нибудь они станут моими, — с этими словами он ушел.