Невеста смерти
Шрифт:
— Оба вы великие путаники. А самой простой мысли ты не допустил, что она тебя вылечила? Да мало ли что какой выживший из ума старик сказал мальчишке? Годы прошли. И, прости уж за откровенность, ты все то время, что я тебя знаю, хорошо тренировался и этим местом тоже.
Таранис взглянул на нее ошеломленно — к воинской доблести ее он привык, но вот услышать такие мужские откровенные шутки не ожидал.
— Да ты в чем-то и права. В святилище мы принимали женщин раз в год, в день весеннего равноденствия.
— Вот и ответ. Открою тайну, что и женщина не
— Гайя! — татуировка на бледнеющем и краснеющем на глазах лице Тараниса полыхала всеми оттенками черно-синего. — Мерзость какая… Какашки крокодила. Бр…. Погоди! А ты откуда знаешь?!
— Дружище, ты бы покрутился бы во дворце среди этих куриц откормленных! Не то бы узнал! Ладно, все, мне пора.
— К курицам за новыми познаниями? — он уже улыбался, и это было неплохо.
— И за этим тоже. Рениту береги. И выброси глупые мысли из головы. Ренита никогда не хотела ребенка просто ради ребенка. А то давно бы родила бы в лудусе. Там что, ты один такой красивый был? А она там намного дольше просидела. Так что твой ребенок у нее в животе, не сомневайся.
Гайя была совершенно выжата и обессилена всеми разговорами — и трудными, как с Таранисом, но доставляющими радость хотя бы тем, что общаешься с другом, и не менее тяжелым, но еще и неприятным общением с главарями наемников, которых они захватили ночью. Но это состояние полного опустошения радовало девушку — не оставалось сил чувствовать боль от того, что происходило сейчас с Марсом.
Гайя слегка припоздала к началу праздничного вечера во дворце, посвященного все еще продолжающимся играм Аполлона, и прошла через атриум, уже заполненный гостями до отказа. Но даже сквозь головную боль и полусонный туман в голове она услышала, как при ее появлении стихли разговоры, а все лица повернулись в ее сторону. Она не видела их черт — все плыло перед глазами от усталости и отвращения, и она только ловила эти липкие взгляды и осторожный шепот:
— Смотрите, смотрите, какая бледная…
— А что ты хотела? Император мужчина в самом соку, а сложен точно как Аполлон.
— А она ему подошла точно в любовницы. А что? Красивая, рослая. Да и выносливая, раз в армии служила.
— Интересно, чем он ее наградит за ночь утех? Вон как вчера бежал следом, когда ее домой отправил… Ну так ей сегодня и притворяться не надо, что голова болит.
Гайя слышала все это и даже не хотела никак реагировать — она и без них прекрасно знала, что Октавиан покинул празднество, как только начали свое выступление гладиаторы и флейтистки. Воспитанный Юлием Цезарем, Октавиан питал отвращение к подобным развлечениям, но вынужден был идти на поводу своих подданных, чтобы держать их возле себя.
От нее не укрылось и то, на что именно смотрели все в атриуме все за мгновение до ее прибытия — у изящного жертвенника, заваленного свежими лепестками ярко-алой троянды, стояла пара. Высокий, статный
Она прошла к фонтану и опустила туда кончики пальцев, чтобы их свело от студеной водопроводной воды и хоть немного заглушило боль, которую ей причиняли слова за спиной. Про нее уже забыли — или не хотели болтать языками про императора, что было неизбежно, раз уж взялись обсуждать пикантные истории трибуна Флавии, обласканной императором всеми способами. И все снова обернулись к Марсу и Луцилле:
— Достойный выбор достойного воина! Она такая красавица!
А за их спинами и в отдалении шептали:
— Да и он ничего, если только под туникой не изрублен.
— Изрублен! И это самое место.
— Да?!
— Отрублено, как есть! Гладко, как бочок амфоры!
— Постой, а ты-то откуда знаешь, почтенный Клавдий?!
— Да при чем тут Клавдий! Ты лучше скажи, а как он управляется? Луцилла не из тех, кто свое упустит!
— А он языком!
Зато вслух звучали поздравления и вопросы о том, когда назначена свадьба. Марс слушал вполуха, увидев, как наконец-то появилась в атриуме Гайя, о которой он уже начал волноваться так, что даже тихо поинтересовался у стоявших на посту ребят, которые так же незаметно, одними губами ответили, что до обеда точно была в лагере, а дальше они в караул сюда ушли.
Марс слышал то, что говорили в зале — и верил, и не верил. Ночь она провела, командуя операцией по зачистке виллы, а если ребята не обманывают и не прикрываю ее, то день в лагере. Но оставалось же и время от обеда до ужина… Но он знал, как отдается Гайя тренировкам и службе, и если она оставалась в лагерь, то сил у нее могло после хватить только на ванну, а где уж там принимать императора… Его мозг был готов взорваться, и только билась в голове одна фраза, услышанная им от кого-то при появлении Гайи, и осознанная им, прочувствованная до мелочей: «Императорам не отказывают».
Он ловил взглядом ее глаза — хотел хотя бы взглядом попытаться передать свою любовь и сочувствие. Но его вниманием настойчиво пыталась завладеть немолодая пара — оба улыбчивые, полные, в белых одеждах, украшенные неимоверным количеством золота так, что марс подумал, что им и нельзя быть не такими дородными. Иначе просто рухнут под тяжестью навешанных украшений.
— Доблестный старший центурион! Марс! — женщина протянула к нему пухлые, белые, ухоженные руки, на каждом пальце которых красовались крупные кольца хорошей работы. — Милый мальчик! Мы ведь знали еще и твоего отца! Ну весь в него! Ах, ты, лапочка какой вырос! И девочку себе какую хорошенькую сумел найти! Давай, женись скорее, пока она не убежала! Да, милая моя Луцилла? Ты же у нас проворная?