Невеста смерти
Шрифт:
— Ага, — тихонько с лукавой улыбкой ответила она на его безмолвный вопрос и провела его рукой по одеялу. — Раз уж там ожил…
— Ну ты и хулиганка, — только и выдохнул Волк.
— Отплатила той же монетой…
— Но я твой должник. Вот встану…
— Встанешь. А куда денешься? Главное, чтоб Рениту на клочки не порвал, когда сила в руки вернется. А я так понимаю, ей недолго осталось. Ты уж поосторожнее! Она моя подруга все же.
— Постараюсь, — улыбнулся Волк.
— Все, я побежала.
— Завтра зайдешь?
— Надеюсь.
— Буду ждать.
Гайя
— Ты меня ждешь?
Он кивнул.
— А где ребята?
— Спровадил. Попросил подождать до завтра. Объяснил им, что Волк хочет их видеть, но сейчас слишком беспомощен и это его убивает. Знаешь, я бы тоже не хотел в таком виде показываться кому-то на глаза.
— Понимаю.
— Ты там как с этой египтянкой, столковалась?
— Немного. Она взрослый человек, яростно верит в учение Изиды, прожила с ним жизнь.
— Жизнь это сколько?
— Ей сорок три.
— Ого, — присвистнул Кэм. — Это же старуха! А на взгляд так девчонка моложе тебя.
— На лице слой грима. А фигура да, молодая. Она же профессиональная храмовая танцовщица.
— И что? Это обещание вечной молодости?
— Это гарантия стройности, гибкости и осанки. Пока продолжаешь ежедневные упражнения.
— А ты откуда знаешь?
— Я занималась с подобной танцовщицей лет с четырех и до самого дня, когда удрала в армию.
— Неожиданно! Ну. С упражнениями-то ясно, ты ими и так занимаешься, той же борьбой. А вот музыка, движение вместе с ней… Не тянет снова?
— Боюсь, я многое подзабыла. Больше восьми лет прошло… Движения помню, конечно. Иной раз в зале у императора так и хочется подойти и ноги поправить какой-нибудь девчонке-танцовщице. И показать, как надо…
— А мне?
— Что тебе?
— Мне покажешь? — он остановился так, что оказался с ней совсем близко и заглянул в ее глаза. — Станцуешь для меня?
Он спросил хрипловатым шепотом, едва удерживая ровное дыхание — уж танцовщиц он навидался в своей жизни предостаточно, и представив Гайю полуобнаженной, двигающейся в такт музыке, сам едва не рухнул так же беспомощно, как и Волк.
— Не уверена, что решусь. Но по крайней мере, знаю, чем займусь сегодня днем.
— И чем же?
— Попробую все же вспомнить танцы. Интересно, мои рабыни умеют играть на флейте? Мне же надо себя чем-то занять. Фонтей отстранил меня пока что от работы во дворце. Слишком много сплетен там на мою голову.
В глазах Кэма мелькнули озорные искры.
— Не возражаешь, если вечером навещу?
— А Рагнар?
— Марциал болеет, и сегодня никуда не идет.
— Что ж, буду рада. Может, и Марс заглянет на свежую ягнятину.
— Не заглянет. Квинт уехал к родне, урожай капусты в этом году безумный, помогает собирать. Так что Марс с Дарием сегодня надежда всего Рима.
Гайя действительно ждала Кэмиллуса. Она даже ощутила странное волнение — оно было не таким, как перед боем.
Гайя весь остаток дня после того, как вернулась домой из лагеря, закончив с допросом египетской танцовщицы и навестив Волка, провела одна. Она так и не
Она действительно постаралась вспомнить все танцевальные движения, которые помнила с детства. Хотя и не танцевала на службе, но послушное, тренированное тело легко справилось с задачей — каждая ее мышца смогла вспомнить упоительное ощущение танца. Музыка звучала у нее в голове, гладкий, идеальное вычищенный мраморный пол не был холодным в середине лета, и ее босые ноги скользили по нему, едва касаясь пальцами.
Девушка поддалась настроению и решила дополнить танец соответствующей одеждой — выбрала из своих домашних хитонов самый тонкий и легкий, едва достигающий середины бедра и ниспадающий вниз глубокими складками. Она надела на руки по несколько браслетов, тонких и легких, вместо того широкого, который закрывал иногда от посторонних глаз ее татуировку на запястье. В последнее время она уже не носила его — общество уже привыкло к вязи узора, охватывающего ее левую руку выше кисти. По сложившейся уже привычке она провела легкими мазками краски по векам, зрительно поднимая их к вискам, что придало ее точеному лицу с правильными чертами несколько хищное выражение, напоминающее гибкую золотистую кошку.
Ближе к вечеру ее снова охватило волнение — настолько сильное, что девушка невольно прижала смоченные в фонтане ладони к пылающим щекам. Ей стало казаться, что все, затеянное ею — нелепо, а Кэмиллус только посмеется. Но она тут же гнала от себя такие мысли — ведь сложилось же так, что именно Кэм помог осуществить ей мечту с татуировками, и при этом ему еще и пришлось видеть ее совершенно обнаженной, и не один раз.
Кэм пришел, как и обещал, когда уже начало окончательно смеркаться. Он привычно взбежал по крыльцу открыл тяжелую дубовую дверь, ведущую в атриум — управляющий молча склонился в поклоне и запер за ним, потому что больше никого сегодня в гости не ждали. Он прошел мимо недвижно-прозрачной воды бассейна, в котором плавали неповоротливые золотые рыбки, и остановился как вкопанный — Гайя вышла ему навстречу, и Кэм забыл обо всем. Она была настолько не похожа на нею самою — совершенно другая, воздушная, легкая, в полупрозрачном тончайшем хитоне, сквозь ткань которого просвечивали драконы, вольготно расположившиеся у нее на теле.
Он протянул было руки, чтобы обнять ее, но не решился — она была слишком загадочна и прекрасная в этот вечер.
— Гайя, — у Кэма перехватило дыхание. — Ты и правда…. О боги, я уже счастлив….
Она смущенно улыбнулась:
— Что же ты встал? Я помню о своем обещании. Но не пущусь же в пляс прямо у порога перед тобой, голодным и усталым? Пойдем, я тебя накормлю ужином.
— Да честно говоря, я и не вспомнил бы ни об ужине, ни о чем другом. Понимаешь, вроде ведь и не мальчишка, но как тебя вижу…