Невеста смерти
Шрифт:
Кэм уволок Гайю быстрым шагом, но все же не переходящим в бег, который бы уже напугал бы праздничную толпу, которой меньше всего хотелось бы видеть суетящихся спекулаториев и строить невероятные предположения. Он остановился в двух переулках от храма Беллоны, в самом начале крутого взвоза, оглянулся по сторонам, кивнул встревоженной девушке и неожиданно для нее приник губами к ее губам. Он воспользовался тем, что переулок был пустынным. А их самих загораживала установленная в нише стены одного из домов статуя какого-то местного божества. Не случайно же ходила поговорка, что в Риме богов больше, чем горожан — и
Гайя не сопротивлялась его поцелуям, как и не задала ни одного вопроса, сберегая дыхание в с трудом залеченном легком — она была уверена, что сейчас Кэм действует в интересах какого-то внезапно возникшего дела. Она успела шепнуть ему в перерыве между жаркими, сводящими с ума поцелуями, на которые стала невольно отвечать:
— Мне взвоз или проулок?
— Меня, — прерывистым хриплым шепотом ответил ей Кэм, снова накрывая ее рот своими горячими сухими губами.
Она слегка заворочалась в его объятиях:
— А разве…?
— Все тихо. Мне просто надоело там стоять. Я хочу быть с тобой прямо сейчас…
Гайя чувствовала, как ее тело перестает подчиняться ей, и еще несколько мгновений таких ласк, и она действительно обовьет его шею руками, и плевать, что они оба в парадной форме и люди могут подумать неизвестно что — в отличие от фиванской армии древних греков, в римской все же такие отношения не приветствовались и не афишировались.
Она первой взяла себя в руки:
— Не надо… Иначе получится, что этот гад прав…
— Забудь о нем, — повелительно рыкнул Кэм, и она против своей воли кивнула головой, глядя в эти пронзительные васильковые глаза.
Они долго гуляли по ликующему городу, весело перекликались со скучающими в этой праздничной кутерьме нарядами урбанариев и вигилов, перекусили в показавшейся им самой чистой и опрятной термополии. Кэм, изучивший уже вкусы Гайи, не стал особо изощряться в заказе — уточнил у хозяина термополии, насколько свежее мясо сегодня, и тот, косясь на их фалеры спекулаториев и невольно отводя глаза от взгляда их обоих, честно признался, что состоит в сговоре со жрецами небольшого храма неподалеку Виртуса, покровителя храбрости, и они отдают ему для продажи часть жертвенного мяса — им втроем много не съесть, а сестерции не протухнут.
— Не трясись, — махнул рукой на перепуганного владельца термополии Кэм. — Это не по нашей части. Ты ж не воровал у них мясо и не утаил причитающиеся им деньги. Так что даже урбанариям ты не интерсен, а коллегии понтификов мы не указ. Так что давай-ка лучше поподробнее с того места, какие именно кусочки получше у тебя есть?
Кэм отдал торговцу несколько монет, и тот окончательно успокоился, зачем-то лишний раз вытер стол полотенцем, унесся в заднее помещении термополии и вернулся через мгновение с подносом еды, среди которой Гайя безошибочно разглядела свежую, сочащуюся кровью печенку, даже ненарезанную, но обложенную такой же свежей зеленью и редисом. Рядом красовались ломтики твердого мраморного сыра, фрукты и кувшин свежей воды — предлагать вина спекулаториям в полной форме владелец термополии не решился.
Они поели, причем Кэм ел как во сне, наблюдая за Гайей — девушка сразу уселась лицом ко входу, спиной к глухой стене, но неподалеку от малозаметного прохода во внутренние помещения,
— Нам пора, — Кэм поднялся, привычно поправив амуницию, а вслед за ним поднялась и Гайя.
— Тебе на дежурство к сенатору?
— Погоди-ка, — заглянул ей в глаза Кэм. — А ты разве не знаешь?
— Что именно?
— Я же теперь работаю с императором. Пока Волк в госпитале. И напарник его погиб, так что пришлось префекту отправить меня. И тебя, кстати.
Гайя тяжело вздохнула:
— Привет тебе, любимый дворец и милая сердцу стола…
Кэм рассмеялся, едва не подхватив ее на руки от восторга — такое тоскливое выражение он уловил в глазах любимой, как у маленькой девочки, которой сообщили, что каникулы закончились и надо снова брать печенье-буковки, грифельную доску, булку и идти в грамматическую школу своего квартала.
— Никакой столы. Ты работаешь непосредственно в ближней охране императора. Незаметная среди остальных преторианцев, официальная и неприступная.
— Ну наконец-то, — облегченно воскликнула Гайя. — И что, с тобой в паре?
— Да, но именно на официальных мероприятиях.
— Мы сейчас куда в таком случае?
— Сначала в лагерь, а оттуда я во дворец, а ты до завтра пока что свободна. Сегодня со мной Дарий.
В лагере Гайя первым делом побежала в госпиталь, навестить Волка. Но нашла там одну Рениту, привычно скатывающую бесконечные бинты. На ее невымолвленный вопрос Ренита ответила:
— У Марса. И я вздохнула с облегчением.
Гайя обняла подругу за плечи:
— Мне почему-то кажется, что и он тоже.
— Почему?
— Потому что ты сейчас поинтересуешься, что у меня болит.
— И что именно? — встревожилась Ренита, тут же пробегая пальцами по ее плечам, голове, приглядываясь к доспехам.
— По крайней мере, ничего нового, — успокоила ее Гайя. — Ты то как? Животик растет?
— Растет, — вздохнула Ренита. — И мы с ним сейчас пойдем гулять.
— Далеко? А Таранис?
— На задании. А мне нести Марсу домой отвар и мазь для Волка. Он так быстро его увез, что я не успела дать им с собой, к тому же отвар надо свежий использовать, это же не мульс. Мульс и тот протухает на такой жаре к вечеру. Да и возилась я с этим полоумным.
— С кем это? — подозрительно сощурилась Гайя, предчувствуя нехорошее.
— Ну с этим. С парнем из легиона.
— Таааааак, — Гайя уселась на край стола. — А вот теперь я вся обратилась в слух и внимание.
Ренита вкратце рассказала, как Марс и Дарий приволокли слегка побитого старшего центуриона, и они втроем слегка повоспитывали заносчивого парня — каждый в меру своих сил. У Гайи не хватило сил злиться на ребят, и она расхохоталась, когда Ренита рассказала про повязку на носу — не первый нос ломался в их когорте на тренировке, да и в лудусе случалось, но такой нелепой повязки не накладывала Ренита ни разу.