Невеста смерти
Шрифт:
— Гайю.
Ланиста вытаращился на него так, что едва не собрал в гармошку всю лысину:
— Ее? Ты себе представляешь, сколько она стоит?
— Она бесценна. И я ее не на ночь прошу. А вообще.
— Это уже нечто… — ланиста вытер платком вспотевшую лысину и посмотрел на Марса так, как будто он вырастил зеленые крылья.
— Зато я смогу сберечь ее для более ценных клиентов, чем твои мордовороты, — наклонился к ланисте с высоты своего немалого роста Марс, глядя своими выразительными темными глазами в его бегающие глазки.
— Каких мордоворотов? —
— Ты слеп? Или слепы надсмотрщики? Она не спит ночами, чтобы отгонять непрошенных гостей. А при таких нагрузках днем она рано или поздно обессилеет, пропустит удар на арене. И не будет ни ее побед, ни выгодных клиентов на ее ночь.
Ланиста поскреб затылок — бывший легионер был прав.
— То есть ты, — ланиста взвешивал каждое слово. — Готов бесплатно стать ее телохранителем? При том, что это не избавит тебя от выходов на арену.
— Да.
— Ну что ж. Я отдам соответствующие распоряжения. Но только если она пойдет по доброй воле к тебе. Запрещать ей сделать выбор я не стану. Принужденная женщина уже не сможет стать быть настоящим воином.
Марс прижал руку к груди в воинском приветствии — в конце концов, ланиста знал о его прошлом. А других слов признательности он найти не мог.
— Гайя, — наставник подошел к ней, когда они уже собирались покидать Цирк. — Так ты мне скажешь правду?
— О чем ты хочешь услышать?
— Обо всем. И скорее даже не о том, за что тебя приговорили к арене. Все мы можем ошибиться. Мне интересно, где ты так к этому подготовилась.
— Наверное, важнее, что ты мне помог? И я тебе благодарна. Хотя сегодня Рагнар меня спас.
— Да, удар в живот шел. Но это один удар, а остальные-то ты отбила. Так где?
Она вздохнула:
— В армии…
— Так я и думал… — удовлетворенно вслед ей вздохнул наставник. — И долго?
— Восемь лет.
— Неплохо. И дослужилась до офицера? Вряд ли ты уже легат. Но рявкнула уверенно. Центурион? — наставник глянул на нее полувопросительно, как будто и не ждал отрицательного ответа.
— А ты тоже не так прост, — Гайя остановилась, заглядывая в глаза наставника. — Зачем тебе копаться в моей жизни? Вряд ли ты так любопытен. Одно могу сказать, не в Галлии воевала и твоих соотечественников не убивала. Если тебя это волнует.
— И это тоже. Но я не живу прошлым. Мы живем в Риме. А здесь есть поговорка: «Живешь в Риме — будь римлянином». Я хочу получить гражданство.
— Да, я помню, — отозвалась Гайя с сочувствием. Она действительно помнила разговор, так неудачно прерванный схваткой Марса с Рагнаром. — И могу тебе помочь.
— Как? Ты себе помоги. Как ты все же здесь оказалась? Это же смертный приговор.
Она наклонилась к самому уху наставника, улыбаясь и делая вид, что кокетничает с ним:
— Я и не попадала. Меня направили. Спецкогорта преторианской гвардии ищет врагов императора.
— Здесь?
— Везде. И здесь в том числе. Это же очень удобно. Вокруг лудуса крутится постоянно
Наставник остановился, почесал бороду, как делал всегда в минуты задумчивости:
— А ведь и правда. Понимаешь, я человек простой. Делаю свое дело, ну, имею свои мечты. А вот ланиста наш не так прост. Он действительно общается с темными личностями, не брезгует и сведения слить о возможностях того или иного гладиатора. Но вот насчет предательства… Не уверен. Но за сестерций бабушку продаст. Он же недавно чуть не разорился. Но покрутился, нашел выход. Стал обслуживать праздники. На которых богатые матроны собираются тоже поразвлечься, пока их мужей ублажают гетеры.
— Ты можешь за ним проследить?
— А как? Я же не кот, чтоб ходить по его следам, заглядывать в глаза, обнюхивать сандалии.
— Нет, конечно. Я бы и не предложила бы тебе такое. Это унизительно, а я тебя уважаю и как наставника, и как честного человека. Меня интересует, с кем он моет поддерживать отношения из тех, кому будет выгодно свержение или уничтожение Октавиана.
— Да кому помешал Октавиан? — удивился галл. — Он же как раз законы все и смягчил в пользу простых людей, таких вольноотпущенников и рудиариев, как я.
— Вот давай ему и поможем удержать позиции, — она внимательно проследила реакцию наставника за ее словами.
И обрадовалась, увидев понимание в его глазах. Он незаметно пожал ей локоть:
— Не бойся, не выдам. И постараюсь помочь. А ты давай, постарайся выжить на арене, чтоб замолвить обо мне слово… о гражданстве.
Она кивнула.
Из сполиария вышел Рагнар в сопровождении Рениты. Судя по его виду, в поддержке он не нуждался, но врач не сводила с него глаз и пыталась подхватить под здоровую руку, чем его несказанно смущала.
Остальные гладиаторы поприветствовали товарища, деликатно поинтересовались, кивнув на свежую повязку:
— Досталось?
Он скосил глаз туда же, а затем сверкнул на них шальными изумрудами:
— Вы о чем?! Тут и говорить не о чем, да вот с ней не поспорить. А то еще замечание запишут за пререкание, и вот тут точно достанется, если тридцать девять плеток.
Ему ответили хохотом.
Гайя размышляла о разговоре с наставником — она сильно рисковала, и знала это. Но под подозрение попадал не только ланиста. Слишком много у нее возникло вопросов к его помощнику и к оружейнику. Смущали и пара наставников, входивших в круг самого близкого окружения ланисты. Эта компания держалась отдельно, составляя еще с несколькими должностными лицами лудуса своего местную элиту. Некоторые гладиаторы стремились с ними подружиться, приникнуть хоть как-то к этому кругу «избранных». Эти страсти местного значения и составляли внутреннюю жизнь лудуса, разделенную на бесконечные тренировки с перерывом на поедание чечевицы или ячменя, щедро приправленных зеленью, рыбой и козьи дешевым сыром.