Невеста Стального принца
Шрифт:
Невесты сидели и молчали с таким видом, будто по болотной шварре проглотили.
— Ну как же, есть, — растерянно почесал лысину домоправитель. — В погребе. У его всемогущества самая большая коллекциях редких напитков и…
— Проводите? — нетерпеливо перебила слугу, мечтая как можно скорее добраться до этой самой большой коллекции.
— Куда?
— В погреб, — озвучила очевидное. — Или откажете гостье его всемогущества? Гостьям, — уточнила с нажимом.
Как ни странно, на помощь мне неожиданно пришла Марлен. Видимо, ей сейчас
Наш человек.
— Я бы тоже сходила, — поднимаясь, сказала леди ле Фэй.
— И я! — радостно захлопала в ладоши леди Ротьер. — Обожаю экскурсии!
— Ну, раз такое дело… — решительно сдернула с коленей салфетку Винсенсия.
— А меня, значит, одну здесь оставите? — негодующе подскочила Паулина. — Я с вами!
Повернувшись к обалдевшему дворецкому, я сложила на груди руки и безапелляционно заявила:
— Мы идем за вином.
Фрисо ничего не оставалось, кроме как, вооружившись канделябром, проводить нас в погреб. Тоже готический, тоже мрачный, да еще и холодный, зараза. Правда, осознание того, что нас окружают винные шкафы, в которых, как мед в сотах, хранятся вожделенные пузыри, лично меня сразу согрело и даже повысило градус настроения.
И пока Одель несмело топталась у входа, кутаясь в шаль, я, подхватив юбки, отправилась выбирать для себя вечерний антидепрессант. Следом за мной в подземный зал решительно шагнула Марлен, а там уже и Паулина с Винси с готовностью подтянулись.
Коллекция герцога действительно впечатляла. На вскидку бутылок двести, не меньше — аж глаза разбегаются. А он нам водичку с ягодками да мятой предлагает. Я же говорю, жмотяра.
— Господин Фрисо, будьте добры, просветите нас, что тут да как.
Дворецкий зажег светильники, и они выхватили из тьмы даже самые дальние углы просторного зала со сводчатым потолком, расчерченным деревянными балками. Сразу стало ясно, что я ошиблась: три сотни бутылок тут точно поместятся, так что как-нибудь уж переживем эту Беспощадную охоту. Да после пары бокалов хорошего вина я сама на кого хочешь поохочусь.
Стены погреба были выложены серым, со светлыми прожилками гладким камнем, как и пол. В самом центре красовался большой круглый стол с торчащей из его сердцевины громоздкой конструкцией — резной подставкой для бокалов. Немного припыленных, но это ничего — вытрем. Там же обнаружился и прапрадедушка штопора — стальной винт с поперечной деревяшкой. За ним я и направилась, желая начать дегустацию, как говорится, не отходя от кассы.
— Вот здесь урожай тысяча шестьсот восемьдесят девятого и тысяча шестьсот девяносто третьего годов, из виноградников Шанта и Кэлеса, — тем временем просвещал нас экскурсовод-дворецкий. — А вон там хранятся вина помоложе — начала нашего столетия, тысяча семьсот первого и тысяча семьсот пятого годов. То, как вы помните, были очень урожайные годы.
— Как мы можем такое помнить, если мы тогда только ходить учились? — сварливо отозвалась Паулина, после чего требовательно спросила: — А там что?
Невесты проследили за ее взглядом. В стороне от остальных
— А там, — наш проводник замялся, сглотнул, прижал ладонь к груди, словно в преддверии инфаркта, — коллекционное вино. Раритеты, которые его всемогущество… Но… Леди, вы куда?! Леди, туда нельзя!
Я девушка скромная и вполне бы удовлетворилась вином начала восемнадцатого века, но Паулина со мной явно была не согласна. Она с таким грозным видом двинулась на буфет, словно собиралась взять его штурмом и опустошить все до последней капли в самой последней бутылке.
Видимо, считала, что достойна только самого лучшего и не собирается размениваться на какое-то пойло из Шанта и Кэлеса.
— Предлагаю открыть вот эту, — достала она первую попавшуюся бутылку и, к ужасу дворецкого, от души потрясла ею.
— Но, леди, как же! Так ведь нельзя! — едва ли не взвыл слуга.
— Что значит нельзя? Мне все можно. — Наина уперла руки в бока, рискуя разбить к шертовой бабушке бесценную бутылку. — Вы что, не знаете, кто я такая, раз осмелились говорить мне в лицо такую глупость? Я, — де Морсан гордо вскинула голову, — первая наина его всемогущества, а в будущем (недалеком, так и запомните) — его супруга. Вполне возможно, что и королева Харраса. А теперь скажите, господин Фрисо, вы всерьез решили отказать ее величеству?
Во дает девка. А ведь еще даже не пила.
— Лучше уступите, — шепотом посоветовала я бедолаге-дворецкому, который после общения с наинами имел все шансы окончательно облысеть, предварительно поседев. — Не рискуйте здоровьем.
— Чьим? — выдохнул он, багровея.
— Своим конечно же. Или вы всерьез решили, что сумеете без последствий для себя и без риска для жизни отобрать бутылку коллекционного вина у вошедшей в раж наины? Тем более у той, которая уверена, что в скором времени станет женой вашего господина. А вдруг и правда станет? Вы же не хотите огорчать будущую герцогиню? А королеву?
Дворецкий нервно погладил лысину, словно зачесывал назад пятерней невидимую гриву.
— Я… я не знаю.
— Не переживайте, господин Фрисо, — ободряюще похлопала его по плечу. — Все будет хорошо. Всё мы точно не выпьем.
Сегодня.
— Но эта бутылка…
— Выражение гостеприимства вашего господина. И ваше тоже. Полноте, господин Фрисо. Подумаешь, какое-то там вино! От его всемогущества не убудет, а вы сразу станете нашим любимчиком.
С этими словами я забрала у Паулины отвоеванную бутылку и быстро ее откупорила. Пробка легко выскочила из узкого горлышка, будто только того и ждала, и вино полилось в по-быстрому протертые бокалы.
Фрисо мы тоже налили. Уж мы-то точно не жадины и не изверги.
— И где ты научилась открывать бутылки? — дружно восхитились наины.
— В обители. — Я скромно улыбнулась и продолжила разливать коллекционный напиток.
Каюсь, я немного погорячилась, обещая Фрисо ограничиться одной-единственной бутылкой и сразу после ее распития оставить погреб в покое. Раритетная тара как-то незаметно опустела, словно вино из нее испарилось, а потом так же быстро оно выветрилось и из наших бокалов.