Невеста сумеречной Тени
Шрифт:
Луиза кричит в бешенстве. Она взмахивает рукой, а Тень снова удавкой стягивает мне горло.
— Так сделай это сама, зачем тебе Лия? — хрипло выдавливаю я.
— Думаешь, я не хочу? — зло рявкает Луиза. — Я бы с удовольствием вырвала твоё сердце, если бы это вернуло мне семью! Но бабушка всё продумала. Даже Альберт рисковал, жертвуя братом ради нашего спасения, и если бы у него ничего не вышло, кинжал взяла бы в руки его жена. У них была страховка, а у меня — только один шанс. Чтобы подчинить всех проклятых Сиории, ты должен стать самым
— Но Тень может убить не только её, но и меня, — замечает Эмиль.
Обряды на крови опасны своей непредсказуемостью — и в том единственная надежда для Сиории. Если Луиза совершит ошибку, проводя его, это спасёт всех.
— Ты забываешь, что есть ещё твой брат, — криво усмехается Луиза. — Теперь я знаю, как не ждать годами, и он подойдёт к проклятию очень быстро.
— Она не сможет меня убить, — продолжаю говорить я. Нужно нести любую чушь, лишь бы отвадить Луизу от навязчивой идеи использовать Лию в своём плане. — Как ты сама заметила, она слишком влюблена.
— Думаешь, не сумеет? — нарочито обеспокоенно спрашивает Луиза, прижимая ладони к щекам. — Ах, и как же я не раньше не сообразила: ей просто нужен повод ненавидеть тебя так же сильно, как и любить. Но постой… кажется, он у неё есть.
Слушать её безумный бред становится всё сложнее, а когда она разражается приступом истерического хохота, то становится похожа на карикатурную злодейку из театральных постановок. Хорошо хоть Тень ослабляет хватку, давая возможность восстановить дыхание.
— О чём ты? — откашлявшись, спрашиваю я. Этот разговор порядком утомляет, как и подвешенное состояние тела. Пусть Луиза уже позлорадствует всласть и убирается, дав время подумать в одиночестве.
— Ты же не знаешь! — радостно улыбается девушка, подходя совсем близко. Она прижимается к моей груди, ласково проводит пальцем по щеке. — Какая я растяпа, совсем забыла сказать: Лия думает, что мы с тобой близки. Очень близки, понимаешь?
В голове словно сходятся кусочки мозаики. Так вот каких слов ждала от него Лия там, в холле дворца! Тут же становится понятно, почему она сбежала к Катарине не сразу, а только через два дня после стычки с Илоной. Всё это время она думала, что предана им не только с Тенью, но и с Луизой. Острая боль, не имевшая отношения к магии, пронзает сердце.
— Ты врёшь, — машинально говорю я, отрицая ужас развернувшейся картины. — Никто на всём свете не рассказал бы ей подобную нелепицу.
— Ну а я её сочинила. — Луиза привстаёт на цыпочки и целует меня в уголок губ. По телу пробегает дрожь отвращения. Каждое её прикосновение похоже на объятия змеи, готовящейся в следующий миг поглотить свою жертву. — Думаешь, я просто так таскалась к тебе три дня подряд? Да все слуги во дворце только и говорят о том, как мы развлекаемся в твоей кровати. Им же даже своими глазами видеть ничего не надо, достаточно растрёпанной причёски,
— Какая ты дрянь…
— Я бы назвала это находчивостью, — самодовольно улыбается Луиза. — Кажется, Лию больше всего расстроило, что ты взял меня в свою спальню на второе утро после Харского поля. Она чуть в обморок не упала, когда это услышала. Признавайся, у вас что-то было?
— Пойди прочь.
— Я-то уйду. — Тон Луизы меняется на презрительно-холодный. — Но ты хорошенько подумай, как защитить свою ненаглядную. Лия должна вонзить кинжал тебе в сердце, и, если выживет в ритуале, я дам ей свободу. Жизнь за жизнь, всё просто. Когда она придёт сюда…
— Не придёт, — перебиваю её. — Ты сделала ей так больно, что она с трудом переносит моё общество.
— О нет, — отмахивается Луиза. — Поверь мне, как только Катарина расскажет ей про ритуал, она прибежит, утирая сопли. И ты должен сделать так, чтобы её ненависть пересилила влюблённость. Ты ведь хочешь её спасти? — Киваю, и Луиза треплет меня по щеке, словно преданную собаку. — Тогда хорошенько подумай над своими словами. И поскольку Лия уже считает тебя предателем, мы можем прямо сейчас подкрепить вымысел правдой.
Её пальцы проникают за ворот рубахи, царапают шею. Луиза ещё раз целует меня в губы, но я отворачиваюсь. Лучше вся боль Тени, чем её омерзительные прикосновения.
— Боюсь, меня стошнит, — презрительно бросаю ей в лицо, и получаю такой удар магией, что приходится сцепить зубы, давя болезненный стон.
— Как хочешь, — чуть разочаровано говорит Луиза.
Она отходит прочь, и путы, удерживавшие тело у стены, исчезают. Валюсь кулем, но стянутые цепью руки не дают распластаться по полу.
— Подумай о Лие, — уже у самой двери говорит девушка. — Расскажешь ей правду — и она будет умирать очень долго и в страданиях. Соврёшь в последний раз — и, возможно, она будет жить. Выбор за тобой.
Луиза стучит по двери, призывая стражника.
— И последнее, — вдруг оборачивается она, когда снаружи слышится скрежет засова. — Даже не думай повеситься на решётке или ещё что выкинуть в том же духе, иначе исход твоей дорогой невесты будет предрешён.
Луиза уходит, унося с собой фонарь, а я никак не могу встать с ледяного пола. Прижавшись виском к сырому камню, делаю глубокий вдох. Проклятье! Мне совсем не оставили выбора.
Глава двадцать четвёртая, в которой Луиза рассказывает свою историю
— Ты убьёшь им Эмиля.
Катарина смотрит на меня с почти материнской любовью, так не вяжущейся с её словами. Колени дрожат, руки трясутся, и я падаю на пол, цепляясь за подол её платья.
— Нет, пожалуйста, я не смогу!
Грудь разрывает от рыданий, я всхлипываю, надеясь как-то объяснить всё императрице. Представляю, как хладнокровно вонзаю нож в теле Эмиля, как он охает и валится на пол, как кровь, проступая, сливается с его чёрной рубашкой. В глазах темнеет от ужаса.