Невеста темного принца
Шрифт:
– Ну, поколдуй, дестинка! Покажи мне свою черноту, – расхохотался принц, позабыв, что сам поломал мой жезл.
– Я не дестинка.
– О, да еще какая!
– Я первокровка. Графиня. Воронцова, – напомнила недовольно. Короткая же у него память. – Магия всегда была в моей крови, просто… запечатанная. Отец был эмпом.
– Согласен. Все так, как ты говоришь, – улыбнулся Блэр. – И все-таки ты дестинка. И Судьба тебя опекает. Одно другому не мешает.
Он прошелся по кабинету. Поправил плотную гардину, словно за нами могли подсматривать. Развернулся у окна и заговорил:
– Магия появилась в нашем
– Да, я читала сказку о Еве-Прародительнице. Но это ведь просто легенда? – я нетерпеливо поерзала на стуле. Какая-то часть меня хотела послушать теорию Блэра.
– Да ну? А теперь представь, что магия – живой многоклеточный организм. Но в нашем мире он не может существовать сам по себе и вынужден паразитировать на более приспособленных.
– На людях?
– Именно. Но есть проблема: каждый человек способен удержать только одну клетку внутри себя.
– Каплю…
– Да! Вырви магию из человека – и она погибнет. Запечатай каплю внутри – и она заснет. А теперь представь себе, что часть клеток вдруг одновременно задремала… Что случится?
Я не спеша почесала висок и нахмурилась.
– Организм ослабеет. И, возможно, умрет.
– Все так, графиня. Чем больше сильных магов в нашем мире, чем больше раскрытых активных капель, тем крепче общий магический фон. Тем сильнее сама магия. Поэтому каждый – эмп, дестин, лорд – важен и ценен. Поэтому я никогда не убиваю, Анна, а лишь подавляю волю, сохраняя клетку.
– Какое невероятное благородство! – закашлялась сердито.
– Первое время, когда магия едва закрепилась, проросла в нем, наш мир был стабилен. Эволюция происходила постепенно, без резких скачков. Появлялись заповедные зоны, плодились магические твари, рождались новые дары, передаваясь из поколения в поколение… Милый паразит размножался, сохраняясь и в отцах, и в детях.
– Пока звучит довольно безобидно. Только где вы таких умных слов нахватались?
– Во-первых, я быстро учусь, девочка. Что-то прочитал недавно, что-то… словно бы знал всегда. Я не совсем спал все эти годы. Энергии мира просачивались сквозь меня, что-то оседало…
– Мм, – глубокомысленно промычала я. – И что было дальше?
24.3
– В какой-то момент клеток стало так много, что магический фон уплотнился слишком сильно. Перенасытился. И Высшие маги стали творить невиданные доселе чудеса. Могли поднять двадцатиметровую волну движением пальца, иссушить целое поле, растопить ледник… Некоторые сходили с ума от безграничности своих способностей. А Высшая магия в руках безумца страшна.
– Кто бы говорил, – пробурчала еле слышно.
– Мир оказался на грани разрушения. Это было давно… Тысяча лет минула. Представители сильнейших родов приняли важное решение для магического сообщества. Они сковали свою каплю добровольно, – Августус зацепил мой подбородок и приподнял. – Да, да, вижу удивление в твоих глазах… Тот самый ритуал отказа от магии, что провела моя Аврора, был придуман за тысячу лет до нее.
– Зачем они это сделали?!
– Чтобы ослабить магический
– Ради спасения мира…
– Конечно, сковали свою магию далеко не все, – гордо задрал подбородок Августус. – Были те, кто отделился, считая подарки Судьбы величайшей ценностью человечества. К ним относилась и моя семья, и многие те, в ком сохранилась королевская кровь… Воронцовы, Кавендиши, Вортингтоны, Вяземские, Карповские… Но они не смогли остановить беду. Процесс умирания магии был уже запущен глупцами, посчитавшими, что нельзя давать в одни руки такую силу!
– Погодите, я не понимаю… Тот ритуал…
– Скованная капля передавалась потомкам в спящем виде, – перебил Блэр и резко встал, недовольно передернув плечами. – В поколениях отказников рождались эмпы. Пустышки! Один за другим! Многие семьи вышли из волшебного сообщества, стали вести обычную жизнь… И в один прекрасный день забыли о магии в своей крови! Так вот, милая моя графиня… Тот ритуал подразумевал обращение к Судьбе.
– Я как раз о нем спросить хотела, – нервно сглотнула, не сводя с него глаз.
– Маги, сковывая каплю во благо мира, просили Богиню вернуть дар потомкам, если те окажутся в беде. Для защиты, – Августус указал на меня пальцем. – Но лишь тем из них, кто невинен душой, телом и помыслами. Поэтому всплеск случается исключительно у детей и подростков. С утерей девственности запечатанная капля теряет шанс пробудиться волею Судьбы.
– Так появляются дестины!
– Догадалась, графиня… Дестины – это те же эмпы, только позабывшие о своей магии. Именно поэтому ни ученые, ни ламбикуры, ни морфы не видят отличий между черной и первой кровью. Просто капля – одна и та же, – ухмыльнулся Блэр и развел руками. – В этом мире нет никакой иной магии, Анна.
Дар речи не спешил ко мне возвращаться, и Августус, пользуясь паузой, продолжил:
– Те, в чьих семьях рождаются дестины – просто очень старые эмпы. Волшебство на кончиках их пальцев так слабо, что они утратили даже крошечную связь с окаменелой каплей внутри. Считают себя простыми людьми, не видят элементарных чар… В их родах магию скрепили тысячелетие назад.
– А Честеры?
– Ох, это отдельная история. Мнение у Честеров разделилось, глава семейства сковал свою магию, а его младшая сестра – отказалась… Якобы ей было видение, что пророческий дар нужно любыми силами сохранить. Ты и сама знаешь, сколько в их роду рождается эмпов. И дар теперь передается только по женской линии – насмешка Судьбы. А в ком-то капля раскрылась не полностью, положив начало новым магическим хворям…
Я вспомнила бедную Эмилию и попытки Карпова спасти свою супругу. А за ней и Мелиссу, чья капля вовсе не стала раскрываться… Решение древних магов казалось несправедливым в отношении ныне живущих потомков. И одновременно… правильным. Никто не должен владеть безграничной властью. Достаточно, вон, на недоэльфа посмотреть, чтобы оценить последствия.