Невеста трех ветров

Разумовская Анастасия

— «Изволь, — ответила принцесса. — Я засею молниями небо и сделаю реке самую роскошную из причёсок. Но чесать тебе хвост?! Фи. Это не достойное занятие для дочери короля!».

* * *

Медведцы тихо пробирались по чужой земле. Не шутили, не переговаривались. Буланая лошадка танцевала под Ульваром, в нетерпении выбрасывая тонкие ноги, но принц удерживал её. Он смотрел на змеившиеся мимо него колонны всадников, на лошадей, перевозящих повозки с катапультами и каменными ядрами, и думал.

Отец приказал ударить кровавым всадникам в тыл…

Ульвару не нравилась эта идея. Сначала он и сам хотел поступить именно так, но… Принцу не нравился равный бой. Те, кто плохо знал его, считали младшего сына королевы изнеженным интриганом. И, когда слышали, что Уль с двенадцати лет отбивал атаки всадников на Берлогу — главный город Медвежьего щита — кривили губы и говорили: «ну понятно». Да и сам принц, перекидываясь с придворными картами, предпочитал рассказывать про смешные лагерные истории и любовные похождения. И никогда — про то, как сидел во рву под дождём, дожидаясь арьергарда всадников, чтобы восстать из грязи и вырезать нападавших. Как с небольшим отрядом полз по камням с ножами в зубах к спящему лагерю. Об этом подозревали те, кто хорошо знал Эйдэрда и понимал, что Медведь не даст своим сыновьям никаких поблажек. Но тех, кто знал герцога было ещё меньше, чем тех, кто близко знал Ульвара.

— Грэхэм!

К принцу подъехал седой горбоносый командующий.

— Ваша светлость?

— Катапульты развернуть не к морю, а от моря. На лёд не выходить. Построить войска лицом на запад.

Гэхэм насупил седые брови.

— Герцог приказал ударить врагу в тыл, — прошелестел он неодобрительно.

— Герцог поставил командующим меня, — резко возразил Ульвар. — Если мой приказ не будет исполнен, я лично распоряжусь снести вам голову.

Командующий неодобрительно покосился на принца и поджал губы.

— Выполнять, — бросил Ульвар и пустил лошадку вскачь.

Его зябко передёрнуло. Одобрит отец или нет? Спрашивать поздно, но… С Эйдэрда станется повесить сына на городской площади. «Ну и пофиг», — злобно подумал Ульвар. Он привстал в стременах, разглядывая белеющее море, от льда которого, казалось, исходило сияние. Подозвал оруженосца.

— Вели полку из Медвежьего когтя занять левый фланг на возвышенности.

— Сомкнуть ряды! — разнеслось.

И надо было бы разжечь костры и согреться: до рассвета ждать не менее часа, а то и двух, но… Нельзя. Нельзя, чтобы воинов обнаружили раньше времени.

«Змея торопится, — думал Ульвар, поджимая узкие губы. — Она взяла с собой не больше тысячи людей. Чем меньше — тем надёжнее защитить всадников магией. Да и время можно сократить Если она выступила вчера вечером… Точно, не больше тысячи. Значит, остальные должны подойти позже, следом…»

Он стянул латные рукавицы и подышал на заледеневшие от волнения руки.

«А если нет? Если я неправ?».

Нетерпеливо заржала чья-то кобылка, но всадник быстро уговорил лошадь замолчать.

— Пусть привяжут к мордам лошадей мешки с овсом, — распорядился Ульвар тихо, и один из ординарцев бесшумно двинул коня прочь, относя приказ.

Скрипели катапульты. Мастера старались собирать их споро и тихо, но, конечно,

заледеневшее дерево молчать не собиралось.

— Надо бы разведку, — проворчал кто-то в темноте.

— Не успеет разведка-то, — возразил кто-то.

Ульвар вслушивался в дыхание войска. Он чувствовал его неуверенность: горцы не любили равнинные местности. Без кряжей, склонов, скал и ущелий они чувствовали себя открытыми, как на ладони.

«Надо бы тут город построить… Неплохое место, — думал Ульвар, — до щита недалеко. И река как раз».

— Разведка боем, — вдруг сказал он. — Не дадим им построиться. Эйнар, возьмёшь командование на себя. Приготовьте встречу. Сделайте коридор. Мы проведём их за собой.

— Вам лучше остаться, — возразил появившийся Грэхэм.

Эйнар — суровый мужик с огненно-рыжей бородой, который руководил обороной Медвежьего когтя — подъехал и молча кивнул, давая понять, что услышал.

— Без меня справитесь, — отрезал Ульвар. — Беру сотню человек. Кто со мной, медведи?

И сердце сжалось, когда пришлось отправлять обратно в строй каждого второго. Ульвар не обольщался, он знал, что его не любят, постоянно сравнивают с отцом. А он не был как отец. Даже внешне не был похож. Просто застоялись кони, просто людям хочется что-то делать, а не молча дожидаться атаки. Принца считали коварным и беспринципным. И он был коварным и беспринципным. Вот только берёг жизни своих людей.

Они сняли тряпки, заглушавшие цокот, с ног своих лошадей, а затем Ульвар свистнул, и сотня помчалась вперёд. Медведцам не надо было объяснять их задачу ложной атаки: «случайно» нарваться на авангард кровавого войска, шедшего королеве в укрепление, завязать бой, изобразить бегство, провести через коридор между двумя флангами, где всадников расстреляют из арбалетов в упор, а затем развернуться и ударить вновь. И, желательно, так, чтобы сомкнуть кольцо…

Всё просто. В теории.

Всадников они увидели только на рассвете.

* * *

Лария охрипла, когда Джерго легко перескочил через неё и вдруг стал раздеваться.

— Ты чего? — возмутилась девушка, отворачиваясь.

— Бой, — рассмеялся Северный ветер. — Всё парадное. Традиция такая. Всё свежее, новое… Как на свадьбу. Жаль, душ не принять. Ну да пофиг. Лари… я… Морж горбатый! Я забыл одну штуку Иштвану сказать…

Лария уставилась в окно, в котором ночная тьма начала лиловеть.

— У тебя есть медвежий камень, — ворчливо заметила она. — Ты с ним можешь связаться.

— Нет, — Джерго выдохнул, — там кто угодно рядом может быть. Это очень секретно. Помоги мне, пожалуйста. Отнеси Иштвану письмо. А заодно принеси мне ту мазь. Помнишь, я давал? После боя она очень понадобится. Или её не осталось?

— Осталось, — Лария встала.

— Помоги мне пряжку на плаще застегнуть, — попросил Северный ветер.

Лария хотела съязвить, что он и сам мог бы, справлялся же как-то. И спросить: не дрожат ли у него, случаем, руки. Но взглянула в его глаза и передумала. Подошла, аккуратно расправила плащ, застегнула фибулы на плечах. А потом порывисто обняла.