Невеста
Шрифт:
Каждое слово – пощечина.
…Гримхольд.
…роковая ночь и падение неприступной крепости…
…героическая смерть гарнизона… и единственный выживший… не только выживший, но и вернувшийся домой целым, в здравом уме и твердой памяти.
…королева Мэб.
…чудесное спасение.
…альва, что сидела в кресле, чуть склонив голову. Она смотрела прямо, с вызовом, с издевкой почти.
Скомкав газету, Виттар швырнул ею в стену.
Надо успокоиться. Это ложь.
Грамотная, аккуратная ложь, которой поверят
Одену будет полезно выглянуть в реальный мир.
Оден, пробежавшись по строкам, газету отодвинул.
– Я не понимаю, почему ты злишься, – спокойно сказал он. – Сплетни были и будут.
– То есть тебе все равно?
– Нет. Но гнев ничего не изменит. Надеюсь, ты не собираешься судиться с ними? – Он потер пальцы, пытаясь избавиться от черной типографской краски. Печатали «Сплетник» на дешевой бумаге, да и на прочем экономили безбожно, хотя Виттар точно знал, что газетенка приносит владельцу немалый доход.
– Но я рад, что ты наконец-то решил поговорить со мной.
Решил, хотя Виттар подозревал, что разговора не получится.
– Почему ты хочешь уехать?
Оден поднялся. Виттар хорошо знал эту его привычку: на ногах брату думалось легче. Он не ходил, скорее перекатывался с пятки на носок, порой сам за собой не замечая этого движения. Застывал секунд на пять… или десять… и вновь возобновлял движение.
– Это, – он указал на газету, – лишь начало. Ты ведь понимаешь, что одной статьей все не ограничится. Будет вторая… третья… а если не будет, то слухи пойдут. И чем дальше, тем гаже.
– Тем более ты должен остаться…
– И доказать всем, что они неправы? Виттар, у меня нет желания что-то кому-то доказывать.
– Твое имя…
– Или утопят, или очистят без моего участия. – Он замер, опираясь на спинку кресла. – Я устал, Виттар. И больше не хочу войны ни в каком виде. А здесь меня в покое не оставят.
– Тебя или ее?
– Меня. А ее тем более. Она храбрая девочка, но очень хрупкая. И не заслужила той грязи, в которой ее искупают.
– А ты заслужил?
Оден разорвал газету пополам. Сложил. И снова разорвал.
– За эти четыре года я слышал много лжи. – Оден аккуратно высыпал клочки бумаги в бронзовую чашу. – Как-то… научился не заострять внимание.
Он впервые сам обмолвился о том, что с ним было.
Да, Оден отвечал на вопросы, которые Виттар должен был задать.
И рассказывал сухо. Отстраненно. Словно все происходившее происходило вовсе не с ним.
– Эйо – другое дело. Ей нужно место, которое она могла бы назвать домом. Да и мне.
Оден говорил со спокойной уверенностью безумца.
В ящике стола нашелся коробок спичек,
– Твой дом здесь.
– Был когда-то. – Спичка чиркнула по серному боку и сломалась. – Но я чувствую себя… больным.
– И поэтому отказываешься от шанса?
– Какого? Что живое железо однажды вернется? Лет через пять? Десять? Пятнадцать? А если нет? Как надолго хватит моей веры? И когда я начну сходить с ума оттого, что очередного чуда не происходит? Мне надо научиться жить так, как есть. Лучше всего в месте, свободном от воспоминаний.
Со второй спички слетела фосфорная головка… и третья просто рассыпалась в пальцах Одена. Он вытер пальцы о брюки.
– Я допускаю, что не смогу жить где-то еще и вернусь. Но я должен попробовать.
Вытряхнув содержимое коробка на столешницу, Оден принялся перебирать спички, выискивая ту самую, которая все-таки породит огонек.
– Это ошибка.
Его спокойствие выводило из себя.
– Пускай, но это будет моя ошибка. – Оден посмотрел в глаза брату. – Скажи, я останавливал тебя когда-нибудь? Например, когда ты решил, что хочешь пойти в разведку. Мне твой выбор пришелся, мягко говоря, не по вкусу. Но разве я вмешался?
Лучше бы вмешался.
Остановил. Запретил. Впрочем, когда на Виттара действовали запреты?
– Хотя я рад, что ты с ними все-таки развязался…
Немой вопрос, и Виттар кивает: развязался. Война дала шанс, но совесть не успокоила.
– Хорошо. И это опять же был исключительно твой выбор.
Оден вправе требовать той же свободы, но… если бы знать, что решение уйти действительно принято им. Он же счел вопрос закрытым и сказал:
– Меня беспокоит завтрашнее… торжество.
Три спички влево. Четыре – вправо. Оден выравнивает их большим пальцем, и ярко-красные головки, соприкасаясь друг с другом, рассыпаются.
– Званых гостей, как понимаю, будет немного?
– Да.
– А незваных?
Взгляд внимательный, чуть насмешливый. Он по-прежнему видит Виттара, если не насквозь, то почти. И, как когда-то, терпеливо ждет, когда Виттар сам признается.
Шалости остались в детстве.
Безумные выходки – в юности.
Сейчас все много серьезней.
– Дюжина… возможно, больше. Действительно опасен один, но его будут ждать ловцы.
Кивок. И еще одна спичка влево.
– Он знает, но попытается прорваться. Ему нужен не столько ты, сколько я.
– Бешеный?
– Да. Но способен думать.
И еще спичка… Оден выкладывает из них квадрат.
– Гости будут из разведки. Особый отдел. Двойное оцепление из королевских гвардейцев, но проход оставят.
От квадрата начинается дорожка к чернильнице.
Верно. Дом и лужайка, уже убранная к завтрашнему торжеству. Резная беседка. Цветы, банты и что там еще положено в подобных случаях?