Невидимая горилла
Шрифт:
В конце лета 2008 года Дэвид Фостер Уоллес, автор известного романа «Бесконечная шутка», покончил самоубийством через повешение. Как и многие знаменитые писатели, он долгое время страдал от депрессии и алкогольной зависимости и однажды уже пытался свести счеты с жизнью. Уоллес был своего рода литературным вундеркиндом. Свой первый роман «Метла системы» он опубликовал в 25 лет, когда учился в университете на магистра искусств. Книга была высоко оценена в The New York Times, хотя остальные рецензии были неоднозначными. Затем Уоллес работал над сборником рассказов, но считал новые произведения неудачными. Мать уговорила его вернуться домой. Согласно биографическому очерку Д. Т. Макса в The New Yorker [204] , дела у писателя шли все хуже и хуже:
204
D. T. Max, «The Unfinished: David Foster Wallace’s Struggle to Surpass Infinite Jest», The New Yorker, March 9, 2009, pp. 48–61 (www.new-yorker.com/reporting/2009/03/09/090309fa_fact_max). Информацию о некоторых методах оценки причинно-следственной
«Однажды ночью он и Эмми [его сестра] смотрели „Историю Карен Карпентер“, слезливый фильм о певице, которая скончалась от сердечного приступа, вызванного анорексией. После просмотра сестра Уоллеса, которая в то время училась на магистра искусств в Виргинском университете, сказала Дэвиду, что вернется в колледж. Дэвид просил ее не уезжать. Когда она все-таки ушла, он попытался покончить с собой, наглотавшись таблеток».
Какую информацию вы почерпнули из этого отрывка о первой попытке самоубийства Уоллеса? На наш взгляд, наиболее естественная интерпретация выглядит следующим образом: фильм огорчил Уоллеса, он просил сестру остаться с ним, но она отказалась, и в отчаянии, оставшись без дружеского участия, он принял смертельную дозу лекарства. Однако если вы еще раз прочтете отрывок, то обнаружите, что в нем нет прямого указания ни на один из этих фактов. Даже мысль о том, что он просил ее остаться, лишь косвенно выражена в одном из предложений («Дэвид просил ее не уезжать»). Своим бесстрастным подходом к изложению фактов Макс напоминает врача, ставящего диагноз. Однако интерпретация этих фактов кажется нам очевидной; все заключения мы делаем автоматически, без участия сознания, даже не замечая, что добавляем информацию, которой нет в источнике. Именно так и действует иллюзия причинно-следственной связи. Когда нам излагают несколько последовательных фактов, мы заполняем пробелы в рассказе, выстраивая цепочку причин и следствий: событие 1 привело к событию 2, что вызвало событие 3 и т. д. Фильм опечалил Уоллеса, и поэтому он попросил Эмми остаться с ним; ее отъезд означает, что она отказала ему, и это побудило его к попытке самоубийства.
Мы не только автоматически выстраиваем причинно-следственные связи, косвенно выраженные в последовательности фактов, но и склонны лучше запоминать рассказ, когда делаем подобные заключения. Проанализируйте следующие пары предложений из исследования, проведенного психологом Джанис Кинан и ее коллегами в Денверском университете [205] .
1. Старший брат наносил Джону удар за ударом. На следующий день его тело было покрыто синяками.
2. Безумная мать Джона сильно рассердилась на него. На следующий день его тело было покрыто синяками.
205
J. M. Keenan, S. D. Baillet, and P. Brown, «The Effects of Causal Cohesion on Comprehension and Memory», Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior 23 (1984): 115–126. Кроме того, чтение предложений, для осмысления которых нужно делать заключение о причинно-следственной связи, приводит к повышенной активности в нескольких областях головного мозга по сравнению с теми предложениями, где такое заключение не требуется. См.: G. R. Kuperberg, В. М. Lakshmanan, D. N. Caplan, and P. J. Holcomb, «Making Sense of Discourse: An fMRI Study of Causal Inferencing Across Sentences,» Neuroimage 33 (2006): 343–361.
В первом случае специального заключения не требуется — причина синяков Джона прямо указана в предложении. Во втором случае причина синяков выражена косвенно, но не указана напрямую. Потому для понимания второй пары предложений требуется несколько больше усилий (и времени), чем для понимания первой. Однако важнее то, что происходит непосредственно в момент прочтения предложений. Чтобы понять смысл второй пары предложений, нужно сделать дополнительное логическое заключение, тогда как для осмысления первой пары такой необходимости нет. И благодаря таким заключениям мы более ярко и точно запоминаем прочитанное. Читатели приведенной выше истории из New Yorker запомнят предполагаемую причину первой попытки самоубийства Уоллеса, хотя в тексте о ней не говорится ни слова. Это объясняется тем, что они, не получая готовых выводов, сами делают заключение.
«Расскажи мне сказку», — часто просят дети своих родителей. «Папа, а что было дальше?» — нетерпеливо спрашивают они, как только возникает пауза. Взрослые тратят миллиарды долларов на создание кинофильмов, телевизионных передач, романов, рассказов, биографий, исторических произведений и других форм повествования. Одна из причин привлекательности зрелищных видов спорта заключается в их хронологичности: каждый матч, каждый удар, каждая победа является новым событием в истории, которая вряд ли когда-нибудь завершится. Учителя, а также авторы научной литературы знают из своего опыта, что интересная история — это лучший способ привлечь и удержать внимание аудитории [206] . Однако здесь существует один парадокс: история, то есть последовательность событий, сама по себе увлекательна, но далеко не всегда поучительна. Сложно сказать, почему наш мозг в ходе эволюции сформировался таким образом, что ему комфортнее воспринимать факты в хронологическом порядке за исключением тех случаев, когда другие формы подачи информации дают больше преимуществ. Ценность представляет не сама конкретная история, а общее правило о причинно-следственной связи. Если ваш брат съест фрукт с темными пятнышками, а через некоторое время у него начнется рвота, то вы сделаете соответствующее заключение о причине и следствии (на основании пищевого отравления), и
206
R. B. Cialdini, «What’s the Best Secret Device for Engaging Student Interest? The Answer Is in the Title», Journal of Social and Clinical Psychology 24 (2005): 22–29; C. Heath and D. Heath, Made to Stick: Why Some Ideas Survive and Others Die (New York: Random House, 2007). Чип и Дэн Хиты активно обсуждают эту идею в своих рекомендациях о том, как правильно составлять яркие и запоминающиеся сообщения и доносить их до аудитории.
В следующем абзаце своего очерка о Дэвиде Фостере Уоллесе Д. Т. Макс сообщает: оправившись после попытки самоубийства, «Уоллес пришел к выводу, что не стоит рисковать своим душевным здоровьем ради литературы. Он подает заявление на философский факультет Гарвардского университета, и его принимают туда аспирантом». И опять напрашивается причинно-следственная связь: страх Уоллеса перед депрессией и самоубийством курьезным образом побудил его заняться изучением философии. Но что мы можем сказать о том, как он принял такое решение? Один из возможных вариантов заключается в том, что он целенаправленно поступал в Гарвард и подавал документы только в этот университет. Чаще всего люди подают заявления сразу на несколько аспирантских программ и смотрят, где их согласны принять. Подать заявление в один только Гарвард способен или крайне уверенный в себе человек, или человек, изначально уверенный в своем провале (хотя возможны и оба варианта сразу), в то время как несколько заявлений подают те, кто стремится поступить в как можно более престижный колледж. Разные действия указывают на разные типы личности и подходы к жизни.
Из слов Макса мы заключаем, что Уоллес подавал заявление только в Гарвард, ведь если бы он пытался поступить и в другие колледжи, то этот факт был бы важен нам для интерпретации его поведения, и автор должен был бы о нем упомянуть. Читая подобные заявления, мы автоматически предполагаем, что нам дается вся необходимая информация, и наиболее простая причинная интерпретация является одновременно и самой верной. В словах Макса нет прямого указания на то, что Уоллес подавал заявление только в Гарвардский университет; они только наводят нас на такое заключение, причем без какого-либо сознательного участия с нашей стороны.
Очевидно, разум предпочитает совершать подобные «логические скачки», не довольствуясь прямым указанием на причины тех или иных явлений. Возможно, это объясняет отчасти, почему старый совет «показывай, а не рассказывай» так ценен для начинающих писателей, которые учатся писать более ярко и убедительно. В этом отношении иллюзия повествовательности может быть эффективным средством для литераторов и ораторов. Расставляя факты в произвольном порядке и опуская или добавляя существенную информацию, они могут влиять на заключения, которые будут делать их слушатели или читатели, и им не нужно излагать или обосновывать такие заключения в прямой форме. Д. Т. Макс, вольно или невольно, создает впечатление, что попытка суицида Уоллеса была спровоцирована его сестрой, которая, возможно в грубой форме, отказалась оставаться с ним, а также что Уоллес решил целенаправленно поступать в Гарвардский университет, желая продолжить образование. Теперь, зная, какую роль играет эффект повествования в иллюзии причинно-следственной связи, вы можете по-новому оценить его слова и понять, что ни одно из этих заключений не является достоверным. (Наш вам совет: очень внимательно относитесь к политическим речам и рекламным роликам, где используется такой прием!)
«Продай мне свой камень»
Разговор Гомера и Лизы в одной из серий «Симпсонов» является одним из лучших примеров того, насколько опасно объяснять случайные, не связанные между собой события причинно-следственной зависимостью [207] . После того как в Спрингфилде кто-то видел живого медведя, муниципальные власти, желая спасти город от хищников, создали официальный «медвежий патруль», оснащенный вертолетами и грузовиками с сиренами.
Гомер: Ах… медведя вроде не видно. Видимо, медвежий патруль отпугивает их не хуже амулета.
207
Из: The Simpsons, Episode 723, «Much Apu about Nothing», премьера состоялась 5 мая 1996 г. (www.thesimpsons.com/episode_guide/0723.htm).
Лиза: Железная логика, пап.
Гомер: Спасибо, милая.
Лиза (поднимая камень с земли): По твоей логике этот камень должен уберечь нас от тигров.
Гомер: Ух ты… а как он действует?
Лиза: Он никак не действует — это обычный камень. Но я же не вижу здесь тигров. А ты?
Гомер: Лиза, а продай-ка ты мне свой камень.
Гомер предполагает, что медвежий патруль защищает город от медведей, но на самом деле патруль ни на что не влияет — появление медведя было аномальным случаем, который вряд ли повторится в будущем. Эта сцена вызывает улыбку, ведь предположение о причинной взаимосвязи выглядит совершенно нелепым. Камни не отгоняют тигров, но Гомер приходит именно к такому выводу из-за иллюзии причинно-следственной связи, порожденной хронологией событий. В других случаях, когда причинная взаимосвязь кажется более правдоподобной, люди сразу принимают ее на веру, даже не задумываясь об альтернативных вариантах. Это может привести к более серьезным последствиям, чем деньги, потраченные на камень, отпугивающий тигров.