Невидимая нить
Шрифт:
– Давай посмотрим на то место, где лежала карга,- предложил Мишка.
– А откуда я помню!
– Ты медленно листай, может, вспомнишь.
Пожелтевшие страницы липли одна к другой, словно не хотели переворачиваться. И вдруг на одной из них ребята заметили отпечаток размером с карту. Они стали рассматривать его через стекло от очков. Буквы, словно муравьи, одна за другой перебегали справа налево, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Дойдя до светлого, не так пожелтевшего места, Мишка разглядел метку.
– Генка, смотри! Снова знак.
– Где?
– Да вот!
– и Мишка пальцем повел по еле заметному углублению.
– Ага!
– закричал Генка
– Что это?
– спросил он.
– Не знаю,- подумав, ответил Мишка,- хотя слова «вынуть сучок» почему-то подчеркнуты дважды…
– Ну и что?
– Генка перевернул последние страницы. Но на них ребята так ничего и не заметили. Генка хотел было уже отложить книгу в сторону, как вскрикнул. На самой последней странице снова оказались подчеркнутые слова: «Ходит по безводным местам, ищет покоя и не находит».
– Как думаешь, Генка, что это?
– Не могу понять. «Вынуть бревно из глаза»… Чушь!
– Может, это аллергия? Смысл-то, кажется, есть. Давай соображать…
– Кажется…- Генка почему-то разозлился.- Ничего мы с тобой не поймем. Надо кого-нибудь спросить.
– Нет!
– твердо ответил Мишка.- Будем сами. Мы же договорились: ни-ко-му!
– Тебе проще,- съязвил Генка.- Ты же отличник, в олимпиадах участвовал.
– А тебе кто мешал?
Генка промолчал. Ссора сейчас была ни к чему. Солнце уже скатывалось за лес, и рассматривать в сумерках каргу и книгу было трудно. Генка бережно завернул находку в целлофановый мешочек и спрятал за пазуху. Футляр с бабушкиными очками засунул в карман.
– Слушай,- по дороге домой Генке пришла новая мысль. Разве верующие играли в карты?
– Много ты знаешь о верующих,- отмахнулся от вопроса Мишка.
– Ну ладно, сам не знаешь,- подколол друга довольный Генка.- А в каком году она написана?
– Кто?
– Книга.
– Тебе-то зачем?
– Давай посмотрим,- не отставал Генка.
Они снова распаковали находку. На первой странице внизу виднелась надпись: Санкт-Петербург. 1810 год.
– Ф-фь-ють!
– присвистнул Генка.- Да, наверное, у нас в школьном музее такой старой книги нет. Надо ее отдать Ванькевичу.
– Зачем?
– удивился Мишка.
– Он же - директор музея.
– Найдем вторую половину, тогда и отдадим.
– И ты надеешься?
– усомнился Генка.
– У нас уже кое-что есть,- стал рассуждать Мишка.- Есть карта с пометкой, есть книга с подчеркнутыми словами. Может, одно с другим связано. Теперь у нас, как уравнение с двумя неизвестными. Узнаем одно - будет проще. Ну, сам поразмысли: можно же это как-то решить? А вдруг? А?
Генка только удивлялся. Мишка есть Мишка. Настойчивый, целеустремленный. Когда в школе формировали бригады на животноводческие фермы, попросил в свою бригаду включить Генку. Говорил: и сосед, и товарищ падежный. А то что Мишка не бросит начатое дело - точно.
Как-то помогал он Генке решать задачу по алгебре. Трудная попалась задача, целый вечер Генка просидел, но так и не довел ее до конца. Затем махнул рукой: мол, завтра спишу у кого-нибудь. Но в шесть утра Мишка поднял его с постели. Принес решение, объяснил. Генка тогда подумал: стоило ли Мишке из-за такого пустяка не спать ночь, да и ему, Генке, не дал досмотреть последний сон… И только потом понял: так может поступать только настоящий друг.
Они завернули книгу и направились в деревню. На закате догорала тонкая пурпурная полоса, на небе вспыхнула
3 июля. Пятница. 18.00
Неразговорчивая бабушка у Генки. В гостях или дома она чаще всего обходилась словами: да, нет, хорошо, плохо… Генка не очень надеялся, что бабушка что-нибудь расскажет интересное, но все же решил попытать счастья.
– Бабуля,- подошел он к ней.- Сядь отдохни. Ты же устала.
– Отчего?
– удивилась Матрена Яковлевна такому вниманию внука.
– Ну, как это - отчего? Целый день копаешься в грядках. Спина согнутая. На улице жарко.
– Жарко.
– Ну, посиди со мной.
– Хорошо.
Бабушка Матрена осторожно присела на скамейку, потерла ладонью о ладонь, будто стряхнула пыль, положила руки в подол, повернула голову к внуку.
– Уже села.
Генка только хотел задать свой вопрос и вдруг словно увидел бабушку впервые. Не замечал как-то прежде, что ей уже семьдесят шесть лет: седые волосы стали редкими, глубокие морщины изрезали все лицо - венчиками от глаз к вискам, собрались пучками в уголках губ, на подбородке и шее, нос заострился, глаза глубоко запали в глазницы. И невольно подумал, а какой бабушка была девчонкой? И не удержался, спросил:
– Бабуля, расскажи, какой ты была в молодости?
– Девушкой?!
– удивилась бабушка.- Л разве я помню? Как и все.
– А на озеро ты ходила?
– Нет, внучек, без надобности не ходила. Никто тогда не ходил на озеро. На речку больше ходили, на Ужицу.
– А почему, бабушка?
Да, страшное оно, это озеро. Неприветливое.
Бабушка смолкла. Но Генка заинтересовался.
– Почему неприветливое?
– А кто его знает? Вода черная. Нет дна. Ничего живого там пет.
– Как нет? Мы же рыбу ловим.
– Может, сейчас. А раньше не было.
– Бабушка, а почему его называют Девичьим?
Матрена Яковлевна сидела, пристально рассматривала свои руки, словно там был ответ внуку, и глубоко вздыхала. Затем начала рассказывать медленно, напевно:
– Правда это, внучек, или неправда, судить не берусь. Люди говорят, что было, но только давно. На этом месте, где теперь озеро, стояла церковь. Говорят, высокая, позолоченная, а вокруг - травы, цветы. В те далекие времена жила в нашей деревне Дубица очень красивая девушка - Анюткой звали. По уличному - Золотаюшка. Жила с матерью, бедно. И такого же парня бедного, как сама, полюбила. Иванку. Решили они пожениться. А про то узнал пан. Этот шляхтич был злой-презлой. Давно приглянулась ему Анютка. То ли сам хотел жениться, то ли родственника своего женить на ней - бог знает… Но раз пан захотел, значит, так оно и должно быть. Воспротивилась Анютка, сбежала из дому в лес. Как там было, не ведомо, но уговорила она попа, чтобы тот ночью, тайно от всех, обвенчал ее с Иванкой. Ну, а поп и пан - два яблока с одного дерева. Рассказал поп пану про Анютину просьбу и договорились, что пан во время венчания схватит молодых в церкви. Ясно, что будет: Иванку - в рекруты, Анютку к себе в слуги. Не знали об этом ничего голубь и голубка. Наступил вечер. Только начал поп венчание, как раздался стук в дверь, крик и шум панских наймитов. Молодые так и замерли в страхе. И вдруг в это время разразилась страшная гроза. Молнии огнем палили небо, страшный ветер вырывал с корнями деревья, лил дождь как из ведра. Никто в ту ночь не только на улицу не вышел, но и заснуть не мог. А утром, когда буря стихла, взошло солнце, люди увидели: на том месте, где стояла церковь, плещет волнами озеро. Черное, холодное, а по форме будто отпечаток девичьего сердца…