Невидимка и (сто) одна неприятность
Шрифт:
Точно. Я-то думала — чего мне всё это время не хватало? А оказалось — благословения Мирей! Я с трудом удержала лицо — хотя ужасно хотелось спрятать его в ладони.
Хотя кому я вру — не хватало. По крайней мере, я буквально ощутила, как от этих слов расслабились и вернулись на свои места все зажатые и нервно подрагивающие органы.
— Только не зазнавайся, — одернула она. — И вот еще... у тебя есть это самое? Ну, ты меня понимаешь. Девочка должна заботиться о себе сама! Мальчики в этом плане такие эгоисты!
От лекции по контрацепции я спаслась,
Это твои мальчики — эгоисты! А мой — умница и золото.
— Пурум пурум пум пум, пурум пурум пум пум, — бубнила я себе под нос детский мотивчик, листая и откладывая очередную книжку в библиотеке. В моем углу, “историческом”, никого не было, можно было позволить себе этакие вольности.
У меня было “окно”, призванное дать мне время на самостоятельные занятия, а Даниэля упекли на какие-то процедуры. Необходимость запираться ото всех в комнате душила, поэтому я сбежала сюда, в попытках совместить приятное с полезным: а именно тишину и отсутствие жгучих взглядов с поисками Лианны Дорнвейл.
Если нам старательно мешали узнать это имя, значит что-то в нем должно быть.
Лианна Дорнвейл, девятнадцать лет.
Вряд ли, конечно, она была известной личностью, но вдруг…
Книжка за книжкой, страница за страницей.
Я отодвинула очередную стопку и полезла на стремянку за следующей.
Нога промазала мимо перекладины. провалившись куда-то в пустоту, я потеряла равновесие и рухнула на пол вместе со стремянкой!
Встала, потирая занывший локоть — не то, чтобы больно, но обидно.
— Мисс Хэмптон! — из-за стеллажа выглянул библиотекарь. — Что за шум?
— Простите…
— И зачем вам столько книг разом, будьте любезны разложить все по местам прежде, чем доставать следующие.
— Да, мистер Кливерс, — уныло пробормотала я и с куда более печальным “пурум пум пум” принялась за уборку.
Однако, когда я второй раз поставила ногу на стремянку, прозвенел колокол.
Мысли о Лианне Дорнвейл вылетели из глупой девичьей головушки. Колокол — окончание занятий… и процедур! Как только Даниэль их терпит?..
— А от чего тебя тут лечат, официально?.. — спросила я ночью, в очередной попытке подкрасться на мягких лапах к лагранжевским тайнам. — Не от срывов же?
— Внутриканальная дестабилизация магических потоков, — не пытаясь вывернуться для разнообразия, хмыкнул парень.
— Оу, — умилилась я. — Редкая патология!
— Отож! — Лагранж горделиво задрал нос. — Одна на миллион. Эрику Лагранжу и тут надо было отличиться!
Сказал и осекся. И я потерлась носом о гладкую кожу, отвлекая его внимание. Но ухо все равно зацепилось за то, как он назвал отца по имени. Бедный. Я могу понять, что отчим меня ненавидит, но я-то ему чужая. А когда такие отношения с собственным отцом…
— И что? Неужели никто не заметил руны?..
— А их только несколько часов видно, сразу после… — снова обрыв фразы. — Можешь
Он осторожно стащил меня с плеча и перевернулся на живот, отдавая мне упоительно гладкую, широкую, вкусную спину в полное распоряжение.
...про руны я в тот момент вспомнила не сразу. А когда все же вспомнила. то обнаружила, что их там действительно уже больше не было…
Я выскочила из библиотеки резвой зайкой, сопровождаемая воплем мистера Кливерса: “Мисс Хэмптон, здесь бегать запрещено!”. Коридор, лестница — вниз, к процедурным кабинетам. Вниз-вниз…
Когда ступени провалились под ногами, я смогла только нелепо взмахнуть руками, как будто пыталась взлететь, — и рухнула вниз, ударилась о лестницу этажом ниже ступнями, коленями и оглушенная резкой болью, скатилась вниз.
Из глаз брызнули слезы, я с хрипом хватнула ртом выбитый из легких воздух и сдавленно застонала.
— Мисс Хэмптон! — испуганное восклицание, кажется, принадлежало миссис Керлиони, открыть глаза и убедиться было сложно из-за боли в отшибленных ногах. Дай бог если только отшибленных…
Прохлада заклинания диагностики, виртуозно совмещенная с легким обезболивающим. И новый окрик:
— Лали!
...который я узнала безошибочно и с зажмуренными глазами.
— Что случилось?!
— Упала с лестницы, — выдавила я, не поворачивая к Даниэлю головы. Врать в глаза я умею не очень хорошо, а правду говорить при наставнице…
— Сильный ушиб и вывих, сейчас поправим, — невозмутимо резюмировала миссис Керлиони, и я закусила губу, зная, что “поправим” мне не понравится. — Сколько раз за день, как думаете, мисс Хэмптон я прошу воспитанников не носиться по замку, как ужаленных? И сколько из вас слушается? Вы в курсе, что преподавателям их курс скорой помощи приходится применять в два раза чаще к травмам из-за несоблюдения техники безопасности, чем к тем, которые вызваны срывами?
Нехорошо подозревать наставницу в мелкой мстительности, но в тот момент, когда ногу в очередной раз пронзила резкая боль (которая справедливости ради почти мгновенно утихла), я была уверена, что вправить вывих можно было и почеловечнее!
— Простите, миссис Керлиони, — честно выдавила я, слегка пошевелив конечностью.
— А вы на что любуетесь, мистер Лагранж? Помощь оказана, идите своей дорогой.
— Так нам в одну сторону, — голос Даниэля, на которого я все еще боялась поднять глаза, звучал простодушно. — Провожу Элалию, прослежу, чтобы она больше не бегала!
— Знаю я ваши провожания, — ворчливо заметила замдиректора, пока я поднималась на ноги, неуверенно проверяя, как оно стоится на свежезалеченных конечностях.
Стоялось не очень уверенно, магическое лечение психологически всегда воспринимается с опозданием, вроде, у тебя уже ничего не болит, а мозг это осознать еще не успел и паникует.
Миссис Керлиони окинула меня, а потом и Даниэля фирменным предупреждающим взглядом и удалилась.
— Что случилось? — мгновенно стер с лица дураковатую улыбку Лагранж.