Невидимые академики / Unseen Academicals
Шрифт:
– Да, пожалуй, с этим можно согласиться, - признал Чудакулли.
Ветинари поднял палец.
– Я ещё не закончил, Архиканцлер. Итак, подведём итоги. Я сказал, что у нас разногласие между старой, закосневшей, впавшей в маразм и узколобость организацией с одной стороны, и полным энергии, идей и свежих подходов учебным заведением с другой.
– Эй, постойте, в первый раз вы говорили иначе, - запротестовал Чудакулли.
Ветинари откинулся на спинку стула.
– Конечно, Архиканцлер. Вы припоминаете наш последний разговор о важности слов? Смысл полностью зависит от контекста. Таким образом, я предлагаю вам время от времени разрешать
За речами лорда Ветинари следовало следить очень внимательно. Порой слова, на первый взгляд совершенно нейтральные, оборачиваются против вас и кусают за пятки.
– Играйте в футбол. Ставка – Шляпа, - предложил патриций.
Он взглянул на их лица.
– Джентльмены. Джентльмены. Подумайте о моём предложении. Важность Шляпы от этого лишь возрастёт. Способы, которыми волшебники борются за лидерство, отнюдь не обязаны быть магическими. Реальные борьба и конкуренция, полагаю, пойдут лишь на пользу обоим университетам. Кроме того, люди с удовольствием посмотрят на состязание, вместо того, чтобы прятаться по подвалам, как в прежние времена. Пожалуйста, не отвечайте слишком поспешно, а то я приду к заключению, что вы не обдумали мои слова как следует.
– На самом деле, я умею думать очень быстро, - возразил Чудакулли. – И вот вам вывод: никакой борьбы не получится. Состязание выйдет совершенно нечестным.
– Вот-вот, - согласился Генри.
– А, так вы оба считаете, что обладаете абсолютным преимуществом, - заметил Ветинари.
– Конечно. Наша профессура гораздо моложе, а на тренировочных площадках Псевдополиса постоянно царит оживление.
– Именно, - обрадовался Ветинари. – Похоже, на самом деле борьба выйдет нешуточная. Университет против университета. Фактически, город против города. Сражение, свободное от утомительной необходимости собирать потом оторванные головы, руки и ноги. Конкуренция является в разных обличьях, джентльмены.
– Полагаю, я склонен согласиться, - заявил Чудакулли. – В любом случае, потеря Шляпы мне не грозит. Хотя, должен заметить, Хавелок, что вы не слишком поощряете конкуренцию за ваше место.
– О, на него покушаются постоянно, - возразил лорд Ветинари. – Просто конкуренты проигрывают. Кстати, джентльмены, я прочёл в газете, что новый парламент Псевдополиса вчера проголосовал за отмену налогов. Когда увидите президента Псевдополиса, не откажите в любезности сообщить ему, что я готов в любой момент дать пару советов относительно управления городом. Приободритесь, джентльмены. Никто из вас не получит именно то, чего хочет, но лишь то, чего заслуживает. Чёрного кобеля можно отмыть добела, а волшебник может поменять шляпу, если необходимо. И кобеля придётся-таки отмыть, иначе мы все обречены.
– Вы о той заварушке в Локо? – уточнил Генри. – Не притворяйтесь удивлённым.
– Я и не собирался. Потому что действительно удивлён, - возразил Ветинари. – Но, разумеется, вполне способен и притворяться, если, конечно, искренность не приносит мне каких-либо дивидендов.
– Нам придётся что-то предпринять. Экспедиция обнаружила целое гнездо, полное этих чёртовых тварей!
– Да. Детей, которых потом перебили, - уточнил Ветинари.
– Выродков, которых уничтожили!
– Неужели? И что вы предлагаете?
– Мы говорим об очень злой силе!
– Архиканцлер, истинное зло я вижу, когда гляжу в зеркало. Философски выражаясь, зло разлито по всей вселенной, видимо, чтобы
– Разумеется! – объявил бывший Декан.
– Раньше уже пробовали. Дважды. Что-то такое есть в мозгу военных, что заставляет их снова и снова пытаться с ещё б0льшей силой применять методы, которые прежде не сработали.
– Сила – единственный язык, доступный тем тварям. Вы и сами наверняка знаете.
– Сила – единственное, что пробовали, Архиканцлер Генри. Кроме того, если они всего лишь животные, как некоторые утверждают, они всё равно ничего не поймут, а если, как убеждён я, они всё-таки разумные существа, определённое понимание требуется проявить уже нам.
Патриций отхлебнул пива.
– Сейчас я расскажу вам кое-что, джентльмены, о чём очень мало кому рассказывал и вряд ли повторю когда-либо снова. Однажды, будучи ещё мальчишкой, я был на каникулах в Убервальде и прогуливался вдоль реки. Я увидел выдру с выводком. Весьма умилительное зрелище, думаю, вы согласитесь со мной. Выдра нырнула и поймала жирного лосося, которого она с трудом выволокла на ствол полузатопленного дерева и принялась пожирать, разумеется, заживо. Из распоротого брюха лосося вывалилась икра, о, я до сих пор помню чудесный розовый цвет этих икринок, к которым тут же бросились маленькие выдры, ссорясь между собой за лакомство. Чудо природы, господа: мать и дети, пожирающие мать и детей. Вот тогда я и познал впервые, что есть зло. Оно встроено в саму природу вселенной. Каждый мир движется болью. Если и есть на свете некое высшее существо, наша цель – превзойти его морально.
Волшебники обменялись взглядами. Ветинари задумчиво изучал глубины своей пивной кружки, и волшебники были рады, что не видят, какие картины открываются ему там.
– Мне кажется, или тут вправду стало темновато? – сказал Генри.
– Боже, да! Я забыл о люстре! – воскликнул Чудакулли. – Где мистер Орехх?
– Здесь, - раздался голос Орехха. Ближе, чем хотелось бы Архиканцлеру.
– Но как вы здесь оказались?
– Я же обещал, что буду готов, когда потребуется, сэр.
– Что? Ах, да, и правда, обещали.
"Он низенький, вежливый и удивительно услужливый – подумал Архиканцлер. – Совершенно не о чем волноваться…"
– Ну что же, покажите нам, как станете зажигать свечи, мистер Орехх, - сказал он вслух.
– Можно попросить сыграть фанфары, сэр?
– Вряд ли, молодой человек. Но я заставлю всех в Зале вести себя потише.
Чудакулли взял ложку и постучал по своему бокалу для вина в традиционной манере послеобеденных ораторов: "Эй вы, все, послушайте! Я очень тихо пытаюсь произвести громкий звук!", каковая манера зарекомендовала себя совершенно бесполезной со времён изобретения бокалов, ложек и обедов.
– Джентльмены, потише, пожалуйста! Я требую выжидательной тишины с последующими ободряющими аплодисментами. Сейчас будет зажжена люстра!
И настала тишина.
После ободряющих аплодисментов тишина стала ещё более оглушительной. Гости неуверенно озирались, пытаясь разглядеть, в чём дело, хотя видеть, собственно, пока было нечего.
– Не соблаговолите ли затянуться трубкой и передать её мне? – сказал Орехх.
Чудакулли пожал плечами и сделал, как его просили. Орехх взял трубку, поднял её повыше, и…