Невидимые знаки
Шрифт:
Другим источником света был мой телефон. Приложение «Фонарик» пригодилось несколько раз, но мне не хватало простоты нажатия на переключатель и яркости. Я скучала по тому, что не могла видеть, независимо от времени суток.
Я многое принимала как должное, но больше всего мне не хватало дружбы Мэделин. Я скучала по ее нежному смеху. Скучала по тому, как она подталкивала меня, когда я нуждалась в стимуле, и давала мне покой, когда достигала предела. Но больше всего мне не хватало ее советов.
Наряду
Ее совет был ключевым для моего отъезда. И если бы она была здесь, то не оставила бы мне выбора, и заставила разобраться в напряжении между мной и Гэллоуэем.
Она заставила бы меня ответить на главный вопрос: то, что я к нему испытывала — влечение или любовь? И если я любила его... что это значило? Что это может значить на острове? Что, если нас никогда не найдут? Что, если мы займемся сексом, а потом возненавидим друг друга? Мы же не можем испариться и никогда больше не встречаться.
Наше выживание зависело от взаимосвязи, между нами. Ставить все это под угрозу небезопасно.
Верно?
Вздохнув, я потёрла глаза и встала. Мне необходимо прогуляться, несколько дней назад я наткнулась на поляну в лесу, где были заросли бамбука. Длинный, тонкий и мощный. Я любила слушать шелест его кожистых листьев, ветерок словно создавал естественную мелодию.
Также я обнаружила множество бабочек, парящих в центре зарослей и танцующих, словно бумажные недолговечные ангелы.
Это расслабляло меня.
Мне нужно расслабиться.
С тех пор как Гэллоуэй застукал меня за тем, что я делала фотографии на телефон, мы создавали воспоминания, записывая фрагменты нашей новой жизни. У нас были фильмы о рыбалке, раскопках и записи в «дневнике» без цензуры на тему душевных терзаний и тяжелой депрессии, которая все портила.
Это помогало… признать подобные вещи. Я была счастлива поделиться телефоном. Однако у меня был секрет, который я не хотела раскрывать.
Мой блокнот и тексты песен.
Моя музыка была для меня. Не для него. Не для детей (не считая редких колыбельных для Пиппы). Ни для кого. Записывать мелодии и формировать случайные схемы было терапевтическим занятием, которое я хотела сохранить в тайне.
Не то чтобы мои страницы были невосприимчивы к трудностям острова.
После каждого ливня мой блокнот становился более влажным, стихи размазывались, а чернила смывались.
Босыми ногами скользнула по прохладному песку, когда полезла в сумку и спрятала там свой блокнот. Стараясь быть бесшумной, направилась прочь от лагеря.
Я хотела
Он не смог бы понять замешательства во мне, а я не собиралась говорить ему… пока он не расскажет что-нибудь о своём прошлом. Все, что мне было известно, это то, что он направлялся в Кандаву, чтобы строить дома для обездоленных местных жителей в рамках благотворительной программы.
Тот факт, что он умел строить, говорил о том, что это его профессия, а то, что он уделял благотворительности время, говорило о том, что он был либо бескорыстным человеком, либо ему нужно, что-то искупить.
В любом случае, я никогда не узнаю, потому что он никогда мне не скажет.
— Куда ты собралась?
Гэллоуэй перестал вырезать копье, в его глазах отражались отблески огня.
Черт.
Я была не так осмотрительна, как надеялась.
Спрятав блокнот, остановилась.
— Пойду прогуляюсь.
— Хочешь найти Пиппу и Коннора?
Стоя к нему спиной, оглянулась через плечо.
— Нет, хочу… собраться с мыслями.
— Ты не можешь этого сделать здесь... — Он посмотрел вниз. — Со мной?
Тревожная, незавершенная ситуация между нами становилась все глубже, требуя завершения. В течение недели мы использовали детей или незначительные разговоры о жизни на острове, чтобы избежать конфронтации.
Я была так же виновата, как и он, потому что избегала разговора.
Но я не готова к этому.
Не думаю, что когда-нибудь буду готова.
Не надо…
Его руки сжались на полувырезанном копье.
— Эстель... ты должна перестать избегать меня.
— Я не избегаю тебя.
— Херня.
Да, ну, ты заставил меня кончить. Затем получил удовольствие с помощью наказания.
— Это не херня. Я не избегаю тебя. Просто... занята.
Я вздрогнула, ненавидя то, как дрогнул мой голос, а грудь опустела от боли.
Мгновение никто из нас не произносил ни слова.
Он прочистил горло.
— Нам нужно поговорить.
У меня екнуло сердце.
— Нет, не нужно.
— Хочешь, я облегчу тебе задачу?
Он пошевелился, заскользив ногой в шине по песку.
С каждым днем ему становилось немного лучше. Он уже не прыгал, а ковылял, но окончательно раны ещё не зажили.
Впервые лагерь в нашем распоряжении. Мы можем быть честны друг с другом. Никаких загадочных разговоров, никаких игр.
— Мне необходимо поговорить с тобой, чтобы прояснить, что, черт возьми, происходит между нами, потому что это… — он махнул рукой между нами, — не работает.
Я тяжело вздохнула. Мои пальцы сжали блокнот, я умирала от желания убежать и игнорировать его. Что он сделает? Будет преследовать меня?