Невидимые

Михалева Юлия

Возможно, конечно, что они по-прежнему просто скрывали все новые сведения от Бирюлева. Только и всего. Это раздражало, хотя объясняло многое.

Но не убийство отца.

Ожидание вестей изматывало. Нужно сделать хоть что-то.

И для начала - все-таки заглянуть в театр.

В понедельник его дверь, как и в большинстве подобных заведений, оказалась заперта. В этот день актеры отдыхали.

Вчера же визит отменили скверный настрой и усталость.

Спустившись вниз и проходя мимо Ферапонта, Бирюлев поинтересовался:

–

Для меня что есть?

Тот ожидаемо покачал головой. Кроме Червинского, Натальи и убитого Батурина больше никто до сих пор не знал, что репортер сменил адрес.

Жара оглушала. Сняв с головы соломенную шляпу, Бирюлев принялся ею обмахиваться - однако волны горячего воздуха не могли освежить.

В сквере, где разместился "Париж", репортера чудом не сбил с ног бегущий навстречу маленький оборванец. Едва разминувшись, Бирюлев поглядел ему вслед. Нищих на улицах становилось все больше.

Перед входом стояла большая коробка - подарок актрисе от благодарного поклонника? Очевидно, спешивший на деле оказался посыльным.

Бирюлев толкнул створку массивной резной двери - она громко взвизгнула, затем заскрипела. Вместо ярких электрических огней встретил прохладный полумрак: театр, вечерами более похожий на кабаре, днем преображался.

В глубине, со стороны зала, слышались голоса. Репортер пошел в их сторону, миновав пустынный темный вестибюль. Перед спектаклями он наполнялся разгоряченными голосами и громким смехом. Тут и там мелькали пестрые одежды. Сквозь невзыскательную публику было не протолкнуться.

Прямо на сцене, под искусственными лучами, на расставленных полукругом стульях сидели полный господин и дама в синем вечернем платье. Она громко зевала, прикрывая рот тонкой ладонью.

– Здравствуйте, сударь. Представление вечером. Желаете билетик купить?
– господин опередил Бирюлева. Он радушно улыбался, отчего на щеках выступали ямки, и выговаривал "р", как "нь".

– Не совсем... Я хотел поговорить с актрисой. Пожалуй, вы могли бы оказать любезность и сообщить, когда к ней удобнее подойти, - не начинать же знакомство с рассказа о происшествии?

– Кто же ваша прелестная госпожа?
– игриво и весьма развязно полюбопытствовала дама в синем. Подойдя ближе, Бирюлев отметил, что выглядит она усталой и порядком обтрепанной.

– Елена Парижская.

Улыбки погасли.

– Надежда, позови Алексея Иваныча.

– Но у него ведь гости...
– возразила дама, но тут же встала и скрылась за кулисами.

Бирюлев вертел намокшую от потных рук шляпу.

– Располагайтесь, сударь, - предложил господин, указывая на места в первом ряду.
– Наш эээ... владелец этого театра сейчас наверняка подойдет.

Репортер занял одно из сидений. На другом приметил газету конкурентов. Внизу стояли пустые бутылки, на поручнях - пепельницы. "Париж" слыл современным заведением.

Тем

временем, под свет ламп из-за кулис вышли двое. По черным рубахам до колен да широким штанам, заправленным в сапоги, в них не удалось бы заподозрить людей искусства. Куда более уместно они бы смотрелись, поджидая путников в подворотне.

Первый - высокий, худой, стриженный коротко, как арестант, с неопрятной редкой бороденкой и разбитым лицом - показался смутно знакомым. Да это же тот самый рабочий, что служил Червинскому! Но что он тут делал?

Второй - ростом пониже, но куда крепче, с грязными темными волосами, давно не знавшими ножниц и доходившими до ворота - коротко приказал:

– Выйди вон, Щукин.

Бирюлев несколько оторопел, однако полный господин, не споря, покинул сцену.

Черный, скривившись в неприветливой ухмылке, спрыгнул в зрительный зал.

– И кто тут у нас?

– Я...

– Это тот газетчик. Я тебе про него говорил, - рабочий поспешил следом.
– Еще про меня обещал написать.

– Вот как?

– Алекс, ты бы не трогал его, - вдруг попросил агент, еще более усилив тревогу Бирюлева, которому и без того стало весьма неуютно.

Черный потрепал его по плечу:

– Что ты, Макарушка? Когда же мы так гостей принимали? Никакого понимания, - заметил уже в сторону репортера.

Он сел рядом, справа, спутник - слева.

Черный закурил, намеренно выдохнул дым прямо в лицо Бирюлеву, но тут же сделал вид, что отгоняет его ладонью. Костяшки рук были разбиты в кровь. Прищурившись, он внимательно разглядывал Бирюлева. Глаза - будто горящие головни: в сплошных красных прожилках и темные до черноты - в полутьме совсем не виден зрачок.

Вмиг вспомнив все слухи, которые ходили о театре и даже казались весьма пикантными, репортер пожалел о визите и перевел взгляд влево. Рабочий, очевидно, тоже нервничал - непрестанно притопывал.

Прежде сыщик рассказывал об обыске в театре... Точно. Теперь понятно, что он тут делает. Еще бы не тревожиться - ведь Бирюлев знаком с Червинским, а значит, может раскрыть его помощь полиции.

Но что же это за место на самом деле? Впрочем, на сей раз ответ, пожалуй, лучше не знать.

Репортер принялся разглядывать неровный дощатый пол.

– Слушаю, - черный, наконец, закончил осмотр.

– Я пришел поговорить с госпожой Еленой. Если она вернулась.

– Откуда?

– А ведь там был он. В тот вечер, у театра, - вмешался рабочий.

– Я тебя спрашивал?

Нужно что-то сказать. Только кто знает, каких ответов тут ждут?

– Я слышал... точнее, видел, что госпожа Елена пропала. Около месяца назад. И подумал, что она уже могла возвратиться.

– И как же такое случилось?

– Я вышел за ней после спектакля. Она превосходно играла - и я захотел выразить свое восхищение...