Невинная помощница для альфы

Линд Алиса

Отстраняюсь, тяжело дыша. Не. Сейчас.

Шона по-прежнему пахнет желанием, но выглядит сконфуженной и немного виноватой. Как будто папарацци застали ее обнаженной. Еще через несколько мгновений она вдруг отворачивается и закрывает лицо руками.

— Эй, ты чего? — тормошу ее за плечо и ощущаю царапающий ноздри запах подавленности.

Она всхлипывает и молчит. Вообще поворачивается спиной.

— Шона, что произошло? — повторяю требовательно.

Внутри зреет гнев. Возбуждение улетучивается, оставляя место смутной тревоге.

— Тебе не понравилось? — она косится на меня из-за плеча. —

Что я сделала не так?

Боги, вот я идиот! Она, похоже, вообще ничего не понимает! Хех… А откуда ей знать, если папаша берег ее для выгодного замужества?

— Ты чего, в первый раз целовалась? — разворачиваю ее к себе, подавляя нервный смешок от собственной глупости.

— Заметно, да? Совсем плохо? — не поднимая головы гнусавит она и трет нос пальцами.

Обнимаю за плечи, притягиваю к себе.

— Совсем ты еще ребенок! — произношу с облегчением. — Это было прекрасно, глупая. И мне понравилось. Просто не время, понимаешь? — Шона мелко кивает, вроде успокаиваясь. — Пойдем в душ. Собрание уже должно начаться.

Не хорошо радоваться тому, что я сам того не желая заставил Шону понервничать, но это оказалось на руку. Ее подавленность сменилась на отстраненное спокойствие, и запах карамели больше меня не беспокоил, даже несмотря на то, что я мылся полностью обнаженным. Шона честно помогла мне потереть спину, а потом подала халат.

После душа она тенью следует за мной в мою комнату. Там я вынимаю из шкафа темные джинсы и черную футболку, чтобы оставить Селену доступ к ране на плече.

— Давай помогу? — вдруг предлагает омега, глядя на мои попытки натянуть брюки одной рукой.

На мгновение от колкого оскорбления вспыхивает гнев, но я смотрю в ее искренние глаза и понимаю, что она не пытается меня уязвить. И более того, не воспринимает мое состояние, как слабость. Лючии я бы не стал показываться в таком беспомощном виде, потому что потерял бы у нее всякое уважение, а Шона совсем не такая. Нет в ней дурного пафоса, она не мыслит стереотипами. Своя девчонка, которая, если надо, будет подавать патроны. Сколько же времени я ее искал!

Вскоре мы вместе спускаемся на пятый этаж. Шона идет на полшага позади меня, как и подобает помощнице. У лифта нас встречают мои заместители. Они еще не успели привести себя в порядок — в каплях крови товарищей и врагов, в грязной изорванной местами одежде, но с горящими глазами. Хорошая группа поддержки.

Огромный зал, разделенный разве что колоннами, поддерживающими здание, битком набит белыми волками. Здесь собрались почти все, около четырехсот человек. Они расступаются, пропуская меня в противоположную часть, где располагается небольшое возвышение и в потолок вмонтированы микрофоны. От меня требуется пламенная речь, и, черт подери, я сумею им ее дать!

25. Черные волки

Шона

Во мне плещется океан гордости, когда я иду следом за Трэем по импровизированному коридору, который формируют для него волки клана. Ни с чем не сравнимое ощущение — рядом с ним я становлюсь больше, чем просто волчицей, больше, чем омегой. Я незаменимый инструмент и верная помощница, а еще… После того поцелуя в душе поселилась уверенность, что наши отношения выросли из деловых. Вряд ли я нужна Трэю, как пара, но как волчица я его определенно интересую, и этим уже буду счастлива.

Альфа

выходит на небольшое возвышение в противоположной от лифта части зала, я поднимаюсь за ним, заместители остаются стоять в первом ряду. Наверное, и мне стоило остаться внизу, но меня никто не одернул, и сам Трэй не требует, чтобы я спустилась. Остаюсь. Мне слишком гордо стоять на сцене рядом с ним, чтобы уйти.

— Приветствую, Белые волки! — произносит Трэй, оглядывая огромную толпу. — Я рад вас видеть, но не рад поводу для сбора, потому что мы собираемся здесь таким составом только в моменты опасности.

Его низкий глубокий голос разносится по залу, вылетает из динамиков, добирается до самых дальних уголков. Толпа хранит молчание.

— На нас напали. Убили наших братьев. Обидели сестер. Мы не спустим этого врагу! — чем дальше говорит Трэй, тем жестче и суровее становятся интонации. — Они прячутся, а мы их выкурим! Найдем и замочим каждого поганого волка из клана Грозы!

Я могу читать мысли ближайших к сцене людей — все они как один жаждут мести. С наслаждением представляют сцены жуткой расправы над врагами. В едином порыве. Меня охватывает и пропитывает ощущение общности всех здесь присутствующих. Такого никогда не было в клане отца, хотя на общих собраниях я присутствовала. Может, всему виной наличие дара? У каждого свой, уникальный, и нет единства? Да кого я обманываю! Здесь единство достигается благодаря лидеру. Благодаря Трэю, который своим внутренним огнем зажигает сердца всех остальных.

— Мы отомстим за ребят, которые погибли сегодня во время нападения. Вернем должок за Дэна. За Дика. За Лию, — гремит Трэй.

Тиггер начинает топать. Глухой звук разносится вдоль пола. Хейден подхватывает. Опускает ногу в такт. А затем — у меня мурашки разбегаются по телу — это охватывает весь зал. Бум. Бум. Бум… Тоже поднимаю пятку и принимаюсь вбивать каблук в сцену. Бомбическое чувство. Кружит голову. Сейчас я чувствую — это моя стая. Мой клан. Моя семья.

Трэй поднимает руку, и топот стихает. Затем альфа продолжает речь, обрисовывая угрозу столице и выкладывая полученную информацию. Зал внимает каждому слову, как будто вообще не дыша, чтобы не пропустить ни единого звука.

— Эти гады кочевники. Мы вычислим, где они прячутся и придем за каждым! — завершает речь Трэй. — Этой ночью вы получите оружие, боеприпасы, амуницию. А завтра начнем первые карательные рейды.

Зал взрывается боевым кличем. В воздух взлетают сжатые кулаки. Я кожей ощущаю исходящую от Белых волков энергию. Завораживает и гипнотизирует!

Трэй отвечает клану тем же жестом, вскидывая сжатый кулак, и по руке начинает струиться кровь из раны. Как он сумел стиснуть пальцы — ума не приложу, но мне больно смотреть на это.

Когда толпа успокаивается, Трэй объявляет сбор законченным и направляется в сторону двери. Волки, как и до этого, почтенно расступаются, пропуская его, а заодно и меня. Какое же это сладостное чувство — быть избранной. Быть его.

***

Госпиталь на третьем этаже встречает нас запахами медикаментов, белыми перегородками и ширмами между ними. Навстречу из палаты справа от прохода выходит худощавый волк в халате, которого я видела с Трэем, когда он только прибыл. У него прямые волосы по челюсть и тонкий длинный нос.