Невинная помощница для альфы
Шрифт:
— Будешь моей парой, Шона?
36. Столица (на правах эпилога)
Трэй
Шона смотрит на меня осоловелыми глазами и после недолгой паузы радостно вскрикивает:
— Да! — стекает с кровати на пол, обнимает меня за шею и шепчет на ухо: — Да, Трэй! Да!
Я и не ожидал другого ответа. Был полностью уверен, что она согласится. Хотя допускал, что может поломаться.
Отлепляю Шону от себя и, подхватив на руки, несу в душ. Крови почти не было, но ей в любом случае не мешает ополоснуться. Хочется проявить нежность — то, чего ей явно недоставало
Вода в душевой включается сама по сенсору, температуру я уже настроил. Захожу под душ с Шоной на руках. Теплые струи бьют по плечам, забираются в волосы, ласкают кожу головы. Ставлю свою волчицу на ноги, и она ныряет ко мне под капли воды. Странно, сейчас от нее вдруг начинает пахнуть тревогой.
— О чем ты думаешь? — размыливаю гель для душа на мягкой фиолетовой мочалке и принимаюсь нежно тереть спину Шоны.
— Ничего существенного, — тихо произносит она, опираясь руками о стену, стоять ей, видимо, сложно. — Просто мысли.
Это что еще за фокусы?
— Шона, — прибавляю в голосе металла. — Я задал вопрос. Ответь, пожалуйста.
Она поворачивается и с тоской заглядывает в глаза.
— Я безумно счастлива стать твоей парой, правда, — ее ласковая ладонь блуждает по моей груди, размазывая облачка упавшей пены. — Но как ты собираешься это провернуть? Разве белый волк может взять в жены не белую волчицу?
— Может. Не встань я во главе волков США, у меня могли бы возникнуть сложности, но сейчас у меня есть возможность изменить традиции, — притягиваю Шону к себе и обнимаю за плечи. — В любом случае не забивай этим свою симпатичную головку.
Она вздыхает, мокрые волосы холодят кожу у меня на груди, а я ощущаю лишь исключительную нежность. Не хочу выпускать ее из объятий, терять из поля зрения. Она прекрасна настолько, насколько хрупка и беззащитна. Без меня. И я буду защищать ее от всех и вся до последнего вздоха.
— Ты моя волчица, Шона, — продолжаю, чтобы окончательно ее успокоить. — Когда ты станешь моей парой, тебе никто ничего не посмеет ни сказать, ни сделать. Ведь в противном случае он будет иметь дело со мной, а ты знаешь, что я делаю с теми, кто покушается на мое.
Она кивает и тянется ко мне. Касается моих губ своими, и я ощущаю новую волну желания. От нее дивно пахнет карамелью и ее собственным запахом омеги. Она заводит меня с полоборота. Мы жадно целуемся. Ее возбуждение подстегивает мое, и я снова готов вернуться в кровать. Вижу по глазам — Шона тоже.
Мы перемещаемся в спальню. На тумбочке около кровати так и стоят два широких стакана с розовой жидкостью. Черт, я совсем забыл про коктейли, а Шона не напомнила. Похоже, они были ни к чему.
Едва ее голова касается подушки, она мгновенно вырубается. Усмехаюсь. Моя девочка станет выносливее со временем. А этой ночью я дам ей отдохнуть.
***
Проходит трое
Утро четвертого дня начинается с неприятного известия. Бармен по обыкновению приносит кофе и сообщает, что в поместье явился Бартоломей. С досадой вспоминаю, что я давненько не занимался бизнесом.
— Надеюсь, ты хорошо отдохнул, Трентон, — выговаривает Бартоломей, завидев меня и Шону, когда мы спускаемся на второй этаж.
Он сидит за барной стойкой. Перед ним чашка для кофе и молочник. Держа Шону за руку, приближаюсь к нему, помогаю ей усесться на высокий стул. Бармена вожак предусмотрительно отправил перекурить, так что сам направляюсь к холодильнику и наливаю нам с Шоной по стакану апельсинового сока. Усаживаюсь за стойку со стороны бара напротив Бартоломея.
Он демонстративно смотрит только на меня.
— Ты тоже, должно быть, неплохо погостил в госпитале, — произношу с сарказмом. — зачем пожаловал? Не Шону же игнорировать?
Он бросает на мою волчицу короткий злобный взгляд и снова переводит на меня. Напрягает своим присутствием. Хочу поскорее его выставить.
— Так зачем ты пришел, Бартоломей?
— Пришел предупредить, чтобы ты не задерживался тут, — басит он с серьёзным видом и сминает в руке белоснежную салфетку из бокса на столешнице. — Не стоит оставлять место вожака пустым.
— Принял к сведению, — отвечаю сухо.
Неприятно наблюдать этого волка в своем доме. Особенно после его пренебрежения к Шоне. Он смотрел на нее, как на вошь. Меня это оскорбляет.
— Встретимся в столице через две недели, — подвожу разговор к завершению.
— Спасибо за кофе, — Бартоломей отодвигает чашку и кидает в недопитый кофе бумажный шарик, в который он смял салфетку. — Две недели, Трентон.
Смотрит пару мгновений перед собой, будто разочарован. Встает и направляется к лифту. Шона провожает его опасливым взглядом.
— Он будет мстить, Трэй, — когда Бартоломей скрывается в лифте, тихо произносит Шона, точно он сможет ее услышать. — Все это время он хотел, но не стал говорить тебе, что против нашего союза.
— Он красноречиво это показывал без слов! — фыркаю.
Черт, внутренне закипаю. Шона в этой вспышке точно не виновата, так что держу эмоции под контролем.
— У этого волка морда лисья, Трэй, — тем же тоном говорит Шона. — В лоб не пойдет. Будет интриги плести.
Уже жалею, что не убил эту тварь во время дуэли. Но так я бы нарушил Кодекс. Мы, Белые волки, убиваем друг друга только в одном случае, как, например, с Ником — за предательство. Я так и так не смог бы пресечь месть со стороны Бартоломея. Но теперь, когда он намерен плести заговоры и интриги, мне будет за что присудить ему высшую меру. Черт подери! Я уже начинаю мыслить категориями политики.