Невинное развлечение
Шрифт:
— Вы пойдете? — спросил Гарри.
Оливия скривилась. Принц, по всей видимости, незнакомый с английскими традициями, согласно которым именно джентльменам предписывалось навещать леди, а не наоборот, попросил ее нанести ему визит. Он пошел еще дальше и уточнил время: через два дня в три часа пополудни. Это заставило Оливию почувствовать, что принц достаточно вольно трактует слово «просить».
— Не думаю, что могу отказаться, — вздохнула она.
— Нет. — Гарри снова взглянул на приглашение и покачал головой. —
Она снова застонала.
— Большинство женщин чувствовали бы себя польщенными.
— Я тоже так думаю. То есть, да, конечно, это лестно. Он ведь действительно принц.
Она попыталась придать своему голосу хоть немного энтузиазма, но результат не впечатлил даже ее саму.
— Но вы все равно не хотите идти.
— Это будет не визит, а сплошные неприятности. — Она взглянула ему прямо в глаза. — Вы были когда-нибудь представлены при дворе? Нет? Это ужасно.
Он рассмеялся, но она уже не могла остановиться:
— Платье надо надевать такое, знаете, с фижмами и кринолином, хотя такие уже лет сто никто не носит. Приседать в реверансе можно лишь на строго определенную глубину, и Боже вас сохрани улыбнуться в неудачный момент.
— Мне почему-то не кажется, что принц Алексей ждет, что вы облачитесь в кринолин и фижмы.
— Я и сама знаю, что не ждет. Но все равно все будет до абсурдного формально, а я ничегошеньки не знаю о правилах русского этикета. А это значит, моя матушка настоит на том, чтобы найти учителя, хотя ума не приложу, где она его отыщет за столь короткий срок. И я проведу ближайшие два дня, разучивая, как принято делать реверансы в России, и на какие темы там не следует говорить в обществе, и… ох!
Она остановилась на этом «ох», поскольку, по правде говоря, от всех этих разговоров у нее разболелся живот. Нервы. Нервы, без сомнения. Она ненавидела нервы.
Оливия посмотрела на сэра Гарри. Он сидел совершенно неподвижно, с непроницаемым выражением лица.
— Вы не собираетесь убеждать меня, что все будет не так уж страшно?
Он покачал головой.
— Нет. Это и впрямь будет ужасно.
Она сгорбилась в кресле. Ее матушка вышла бы из себя, увидев, как она сидит в присутствии джентльмена. Но он сам виноват. Он что, не мог ей солгать и пообещать, что она отлично проведет время? Если бы он соврал, она до сих пор сидела бы прямо.
И если ей становится легче, когда она кого-то обвиняет — ну и пусть.
— По крайней мере, у вас есть еще несколько дней на подготовку, — успокоил Гарри.
— Всего два, — мрачно отозвалась Оливия. — И, похоже, сегодня я его тоже увижу.
— Сегодня?
— На балу у Моттрамов. Вы идете? — Она тут же махнула рукой. — Ну, конечно же, не идете.
— Прошу прощения?
— Ох. Извините. — Она почувствовала, что краснеет. Как глупо получилось. — Я просто имела в виду, что вы не выходите в свет. Не то, чтобы не можете. Просто предпочитаете этого не делать. Во всяком случае, мне кажется, что не выходите именно поэтому.
Он смотрел на нее так долго и невыразительно,
— Я следила за вами целых пять дней, помните?
— Этого я никогда не забуду. — Потом он, видимо, сжалился над ней, потому что не стал развивать тему дальше, а просто сказал: — Так случилось, что я как раз собирался на бал к Моттрамам.
Она улыбнулась, сама пораженная радостному трепету, поднявшемуся в ней от этих слов.
— Тогда до встречи на балу.
— Ни за что не пропущу это событие.
На самом деле, Гарри не только не планировал ехать на бал к Моттрамам, но даже не знал, получил ли он приглашение. Однако ему не составило труда присоединиться к Себастьяну, который, естественно, туда собирался. Это, правда, привело к неизбежному допросу: почему это он вдруг неожиданно изменил мнение относительно выходов в свет, и кто именно ответственнен за подобные изменения. Но у Гарри было достаточно опыта в увиливании от себастьяновых вопросов, а на балу оказалось так людно, что он живо сумел потерять кузена в толпе.
Гарри стоял у стены бального зала, оценивающе разглядывая приглашенных. Прикинуть количество гостей было нелегко. Триста? Четыреста? Здесь ничего не стоило незаметно передать записку или тайно переговорить с кем угодно, делая вид, что ничего не происходит.
Гарри мысленно встряхнулся. Господи, да он начинает думать, как чертов шпион. Он не обязан этим заниматься. Ему приказано присматривать за леди Оливией и принцем, вместе или по отдельности. Ему не нужно ничего предотвращать, останавливать… он вообще ничего не должен предпринимать.
Наблюдай и сообщай — больше ничего.
Пока он не заметил ни леди Оливии, ни кого-либо хоть приблизительно похожего на представителя царствующего дома. Поэтому он просто взял себе пунша и несколько минут потягивал его, развлекаясь наблюдением за тем, как Себастьян продвигется по залу и очаровывает всех на своем пути.
У него талант, что и говорить. Сам Гарри таким не обладает, это уж точно.
Минут через тридцать ожидания и наблюдения (докладывать совершенно не о чем), у входа образовалось небольшое бурление, и Гарри начал туда протискиваться. Он приблизился насколько мог, наклонился к стоящему рядом с ним джентльмену и спросил:
— Вы знаете, в честь чего вся эта суета?
— Какой-то русский принц, — равнодушно пожал плечами собеседник. — Он в городе уже недели две.
— Он вызвал настоящий переполох, — прокомментировал Гарри.
Мужчина — Гарри не знал его, но он был похож на человека, чья жизнь целиком проходит на подобных мероприятиях — хмыкнул.
— Женщины по нему с ума сходят.
Гарри снова обратил взор на небольшую группу людей у входа. Там происходило обычное в таких случаях шевеление, и время от времени Гарри удавалось увидеть мужчину в центре этого водоворота, но он слишком быстро исчезал, чтобы его можно было рассмотреть.