Невинность и порок
Шрифт:
— Я хотел бы сообщить тебе, что принял решение сменить отель «Стефани» на виллу, о которой узнал случайно, что она сдается. Я послал Джима утром осмотреть ее, и, если она нам подходит, мы сегодня же туда переберемся.
— Вилла? — изумленно воскликнула Селина. — Наверняка это очень дорого.
— Это обойдется нам намного дешевле, чем пребывание в «Стефани», — ответил Тивертон.
Но почему-то ей показалось, что он выглядит удрученным. Она спросила сочувственно:
—
— Мы с самого начала не могли себе этого позволить, — ответил он, — но я также не мог позволить, чтобы ты первую ночь провела где-нибудь на дорожной обочине. Вилла, о которой мне сказали, небольшая и расположена неподалеку от фешенебельной Линден-штрассе. В тех случаях, когда мы не получим приглашения на чей-нибудь прием с угощением, сможем перекусить в простой домашней обстановке. Джим умеет торговаться на рынке и покупает все задешево.
— Я думаю, что это превосходная идея! — Сердце Селины забилось в радостном волнении. — Давай сразу же съездим туда и посмотрим!
— Мы так и поступим, — пообещал Квентин Тивертон, — но только после прогулки. Я нуждаюсь в глотке свежего воздуха. Ночь выдалась тяжелой.
Они выбрались на открытое пространство в парке, где могли пустить лошадей в галоп. У коня Тивертона был широкий шаг, но Селина не отставала и была очень горда этим. Проскакав галопом около мили, они придержали лошадей. Квентин не без удовольствия посмотрел на разрумянившееся личико Селины, на ее улыбающиеся губки.
— Так-то лучше! Быстрая езда развеивает грусть и вышибает из головы всякую дурь, — сказал он. — Если б вошло в моду играть в карты на природе, мне бы это новшество пришлось по душе.
— Ты выиграл прошлой ночью? — наконец осмелилась спросить Селина.
Она дала себе зарок не лезть в его игорные дела, но вопрос сорвался с ее уст.
— Вначале я выиграл гору монет, — усмехнулся Тивертон, — а потом эта гора растаяла. На последних нескольких сдачах хозяин дома выпотрошил всех, кто там был, до нитки.
— А кто он? — поинтересовалась Селина.
— Барон Бернстофф. Он немец и, как мне кажется, очень богатый человек. Он также и игрок высокого класса, опытный и искусный.
— Лучше, чем ты?
— Не уверен. Однако он отыграл у меня целое состояние, которое было у меня в руках после первых трех-четырех часов игры. Скажу тебе правду, Селина, я до сих пор не возьму в толк, где и как я допустил ошибку… Нечасто случается, чтобы я терпел столь сокрушительное поражение.
— Ты снова будешь с ним играть? — с некоторой тревогой поинтересовалась Селина.
—
— Вероятно, в эту ночь ты добьешься успеха, — выразила надежду девушка.
— Я уже был на вершине успеха, черт подери! — в раздражении воскликнул Квентин. — Это и гложет меня! Когда человек попал в полосу везения, то уж очень странно, что он сошел с нее в самый последний момент, как раз когда мы уже решили расходиться по домам.
— Могу понять, как это обидно. — Селина была полна сочувствия. — Но ты умен и опытен, и я уверена в твоей победе сегодня… И в том, что свой выигрыш ты уже не упустишь на этот раз.
— Ты вселяешь в меня мужество, — сказал Квентин с улыбкой. — Будем надеяться, что ты права.
Они возвратились в город и без особого труда отыскали виллу, про которую Тивертону говорили, что она сдается.
С первого взгляда Селина поняла, что о таком жилище можно только мечтать.
Вилла была невелика и окружена высокой ажурной оградой. В саду росли стройные кипарисы, вдоль дорожек благоухали розовые кусты. В центре сада был фонтан. Вода прозрачной струйкой лилась из головы дельфина, которого держал в руках симпатичный, пухленький Купидон.
Внутри было четыре комнаты — салон и столовая внизу в цоколе, а на первом этаже две спальни, каждая со своей ванной.
Обстановка была изысканной, и Селина, переходя из комнаты в комнату, каждый раз восторженно восклицала:
— Какая прелесть! Даже странно, что такой сказочный дом сдается…
— Он принадлежит знаменитой парижской актрисе, — объяснил Тивертон. — Она жила здесь целое лето, потому что свято верит в целительную силу местной воды. Но открылся театральный сезон, а она выступает в новой постановке. Ей пришлось уехать, и она поручила агенту сдать виллу тем, кому можно доверять и кто не устроит в доме разгром. — Он улыбнулся и добавил: — Плата чисто символическая, деньги для хозяйки не важны. Ей покровительствует сам Наполеон.
Селина на мгновение застыла в неподвижности, потом решилась спросить:
— Значит, все женщины в Баден-Бадене кокотки?
— Тебя это разочаровало, я вижу. Не вздумаешь ли ты их осуждать? — с некоторой агрессивностью спросил Квентин Тивертон.
— Нет-нет, конечно, нет, — спохватилась Селина. — Просто я подумала, что мужчины здесь… все такие значительные персоны… а леди…
Она запнулась.
— Ну, договаривай, что ты намеревалась сказать, — произнес он жестко.