Невинность и порок
Шрифт:
— А на что еще ты рассчитывала? На долгие ухаживания? — вскипел Тивертон. — Мы оба знаем, что у нас нет иной альтернативы, особенно в данный момент.
— Ты ведь можешь… еще выиграть денег, — в отчаянии настаивала Селина. — Ты выигрывал прежде… выиграешь и опять.
— Откуда у тебя такая уверенность? Судьба — особа капризная… Мои победы и поражения за карточным столом теперь тебя не касаются. Ты станешь леди Хоудридж, женой богатого человека, и до конца жизни будешь прекрасно обеспечена.
Он помолчал и добавил
— Отныне ты будешь в безопасности, а это для женщины главное. Безопасность и покой.
Селине хотелось возразить, что она не хочет ни богатства, ни покоя… ни даже законного супруга. Ей ничего этого было не нужно.
Но она знала, что любая попытка перечить ему вызовет у Тивертона гнев и недовольство тем, что она не верна собственному слову.
Да, Селина честно поклялась, что выйдет замуж за первого же подходящего кандидата и перестанет быть обузой Квентину Тивертону. Она сама вынудила его стать ее опекуном под этим условием, дала ему право решать, как устроить ее будущее.
Квентин встал:
— Я отправляюсь в казино поглядеть, есть ли шанс пополнить мои оскудевшие финансы.
— Можно мне пойти с тобой?
— Твой будущий супруг ясно дал мне понять, что не желает твоего появления на публике. Он заботится о твоей репутации. Она должна быть безупречна, поэтому советую тебе не упоминать о некоторых знакомствах вроде мадам Леблан или мадам Летесснер. — Квентин, сделав паузу, добавил: — Тебе следует начать укладываться, Селина. Это как раз самое подходящее занятие, чтобы отвлечься от грустных переживаний.
— Мы пообедаем… дома? — робко спросила Селина.
— Я убедил Хоудриджа, что вам лучше не видеться друг с другом до того, как я приведу тебя в ратушу завтра утром.
Тивертон направился к двери, но задержался на пороге.
— Мне хотелось бы, чтобы ты в мое отсутствие оценила свалившееся на тебя счастье, — строго сказал он. — Ты должна вести себя с женихом так, как подобает благодарной невесте.
Селина молчала. Тогда он продолжил:
— Я вернусь к обеду и надеюсь, что ты не испортишь наш последний вечер кислым выражением лица. Признаюсь честно, я от этого несколько устал, да и настроение у меня неподходящее, чтобы выслушивать горестные монологи и смотреть на заплаканные глаза.
Квентин Тивертон ушел. Дверь за ним захлопнулась.
И только тогда Селина тихо всхлипнула и закрыла лицо руками.
Обед проходил невесело, хотя Селина приложила немало стараний, чтобы он запомнился Тивертону хотя бы отменным вкусом и качеством приготовленных ею блюд.
Она выяснила у Джима, что Тивертон особенно любит, и это было подано на стол.
Селина надела лучшее из своих новых платьев и искусно уложила волосы в прическу.
Но боль в ее сердце не унималась. Она смотрела на Квентина Тивертона жалобно и умоляюще, но ничего не могла с собой поделать. Никаких слов не требовалось, чтобы он понял,
Впрочем, в присутствии Джима они говорили на самые обыденные темы.
Тивертон кое-что выиграл сегодня, совсем небольшую сумму, но он сообщил Селине, что у него есть шанс попасть сегодня на игру в частном доме.
— Это похоже на то, что было у барона, — объяснил он, — с той лишь разницей, что игра должна быть честной. Хозяин — мой хороший знакомый, и я не ожидаю от него подвохов и передергивания в картах. Он до этого не унизится.
— Надеюсь, что ты выиграешь, — сказала Селина, с тоской думая о бесконечном вечере, проведенном в одиночестве.
Когда обед подошел к концу, Квентин Тивертон в молчании уставился на рюмку бренди, которую вертел в пальцах. В задумчивости он произнес:
— Через два-три дня ты уже будешь в Англии, Селина.
Он размышлял о чем-то о своем и как бы отгородился от нее, от всего, что их окружало. Но все же Селина решилась спросить:
— А мы когда-нибудь… увидимся?
— Даже не знаю, что тебе на это ответить, — пожал плечами Тивертон. — Я же говорил тебе, что путь в Англию мне заказан.
— Но почему же?
— А ты обязательно хочешь это знать?
— Ты сам знаешь, что хочу…
— Тогда я отвечу так: потому что я невзлюбил родину, а родина невзлюбила меня.
По тону этого заявления Селина поняла, что Тивертону тяжело исповедоваться перед ней. И все же он начал рассказывать:
— Мой отец постоянно испытывал нужду в деньгах. После того как он покинул армию, у него оставалась лишь скромная пенсия. Он был младшим братом графа Аркли, но мой дядюшка был невероятно скуп и, будучи богачом, отказывался помогать и моему отцу, и всем прочим родственникам.
— Сэр Джон Уилтон сказал, что граф Аркли ненавидит тебя, но я не стала расспрашивать его о причинах, — вставила Селина.
— Сэр Джон сказал правду, — кивнул Тивертон. — А причина в том, что у него самого нет сына-наследника. У него три дочери, и после смерти отца я теперь единственный претендент на титул.
Глаза Селины расширились в изумлении, но она не стала перебивать Тивертона.
— Когда я закончил Оксфорд, мой отец пожелал, чтобы я поступил в полк, где он служил, но я знал, что это нам не по средствам и потребует больших жертв с его стороны.
Он тяжело вздохнул.
— Мы часто ссорились по этому поводу, а так как он настаивал, я отправился за границу ловить фортуну.
Он улыбнулся, и в этой улыбке был дерзкий вызов.
— Фортуну я за хвост не поймал, но зато приятно провел время.
— В Париже? — поинтересовалась Селина.
— Вначале я приехал в Париж, — ответил Квентин, — и веселая французская столица, переполненная красивыми и, можно сказать, кокетливыми женщинами, оказалась весьма подходящим местом для молодого мужчины.