Невинность и страсть
Шрифт:
— Понимаю потребность.
— Какую потребность? Как можно нуждаться в боли?
— Это как наркотик — способ не чувствовать ничего иного.
— Хочешь сказать, что тебе нравится испытывать боль?
— Речь идет не о том, нравится или не нравится, а о потребности, причем сейчас уже не столь острой, как в прошлом.
— Что это значит?
— Это значит, что было время, когда я нуждался в этом, чтобы дожить до следующего дня.
— А сейчас?
— Не так часто.
— Позволяешь женщине привязывать себя и бить на глазах у
— Нет. Пользуюсь отдельными кабинетами.
Самообладание тает окончательно. Изо всех сил толкаю Криса в грудь.
— Отпусти. Мне надо уйти.
Он крепко держит.
— То есть убежать?
— Черт возьми, Крис, ты же обещал, что позволишь уйти, как только захочу!
Он кладет ладонь на затылок и склоняется, почти касаясь губами губ.
— А ведь обещала не убегать.
— Просто мне… нужно выйти отсюда. Сию минуту, немедленно.
Он внезапно отступает с видом страдания настолько глубокого, что хочется обнять, пожалеть, сказать, что, может быть, я и могла бы его любить. Вот только я не в состоянии понять, как этот заботливый человек, которого знаю, может оказаться своим в этом страшном клубе.
— Пожалуйста, отвези меня к моей машине.
Крис стоит с непроницаемым выражением лица и смотрит ледяным взглядом. Чувствую, как он закрывается, отдаляется. Или это я ухожу? Совсем запуталась, дрожу с головы до ног. Крис выключает видео, отворачивается от экрана и бросает пульт на пол. Быстро идет к двери. Не берет меня за руку, не прикасается, и коридор кажется бесконечным. Стараюсь не смотреть на мужчин в черных костюмах, потому что не желаю натыкаться на неизбежную насмешку. Вскоре вновь оказываемся в темноте «порше», и опять молчание повисает плотным занавесом. Сижу, словно в тумане. В сознании не возникает ни единой связной мысли. Крис останавливает «порше» за моей машиной.
— Поедем ко мне, — просит неожиданно. — Дай мне шанс объясниться, Сара.
Никогда еще мне не было так плохо.
— Но я не в состоянии стать тем, что тебе нужно.
Он поворачивается, как будто хочет прикоснуться, но не решается и опускает руку.
— Ты и есть такая, как мне нужно. Рядом с тобой я оживаю.
Крис повторяет мои слова, и от этого горло сжимается, а к глазам подступают слезы. Пристально смотрю в любимое лицо.
— Можешь дать слово, что больше никогда не захочешь боли?
— Это новое для меня состояние, Сара, а прежний стиль жизни был добровольно выбранным наркотиком. Способом ничего не чувствовать. А сейчас чувствую. Испытываю чувства и рядом с тобой, и к тебе. Прежние методы уже не могут дать того, что давали раньше.
Слышу все, что хотела услышать, и все же не могу успокоиться.
— Но ведь ты не можешь пообещать, что больше никогда не вернешься… туда.
— Ты способна дать все, в чем я нуждаюсь.
Качаю головой:
— Нет. Нет, не способна. — Хочу открыть дверь, но он хватает за руку. Становится нестерпимо холодно, хочется прикоснуться, ощутить его живое тепло. Тону в смятении.
— Прошу,
Неподвижно смотрим друг на друга, пока не щелкает неведомый выключатель. Не знаю, кто сделал первое движение, но уже в следующее мгновение сливаемся в пламенном поцелуе. Крис запускает пальцы в мои волосы, но мне мало даже этого проявления страсти.
Тяжело дыша, он упирается лбом в мой лоб.
— Поедем ко мне.
Согласиться проще всего, но я растеряна и подавлена.
— Рядом с тобой невозможно думать, Крис. А мне очень нужно все осмыслить.
— Утром я уезжаю.
— Знаю. — Не хочу, чтобы он уезжал: верное доказательство путаницы в голове. Хочу побыть одна, но и его рядом тоже хочу. — Наверное, твое отсутствие позволит что-то осознать. Нужно… не спешить.
Он отстраняется, чтобы сквозь темноту пристально посмотреть мне в лицо.
— Хорошо. — Руки исчезают, сразу становится холодно и одиноко.
Так. Он меня отпускает. Знаю, что сама напросилась, и все же не могу подавить обиду. Ищу сумку и портфель — и то, и другое оказывается на полу, в ногах. Крис помогает разобраться с ремнями.
Тянется за пиджаком, но я не хочу его надевать. Надо как можно быстрее выскочить из машины — пока не передумала. На непослушных ногах выбираюсь на воздух и закрываю Криса внутри. Бросаюсь к своей машине, по пути отпираю замок и торопливо захлопываю дверцу.
Не давая себе времени опомниться, включаю мотор и выезжаю с парковки. Выруливаю на улицу. Слезы льются градом; приходится то и дело вытирать глаза, чтобы хоть немного видеть дорогу.
В квартиру попадаю в полуобморочном состоянии. Запираю за собой дверь, без сил падаю на пол и забываюсь в рыданиях. Телефон предупреждает, что пришло сообщение, но сейчас мне не до него. Кое-как встаю и залезаю под горячий душ.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем достаю телефон и сворачиваюсь калачиком в постели. Смотрю на экран, заранее зная, что эсэмэска пришла от Криса.
«Пожалуйста, дай знать, что все нормально и ты дома».
Через десять минут телефон снова звякает.
«Сара, мне необходимо убедиться, что ты в порядке».
Сообщения продолжают приходить. Последнее выглядит совсем серьезно: «Если немедленно не ответишь, приеду сам».
Отвечаю: «Чувствую себя прекрасно».
Бросаю телефон на кровать. Чувствую себя отвратительно!
Во вторник утром с трудом выбираюсь из постели. Смотрю на часы и понимаю, что Крис уже в самолете — летит в другой город. Впереди целая неделя, чтобы думать, скучать и снова думать. Может быть, удастся привести голову в порядок. Варю кофе, сажусь за стол и начинаю вспоминать его слова. «Дай мне шанс объясниться». Боль помогает ему не думать об остальном. О чем остальном? В глубине сознания зреет понимание: прошлое Криса остается для меня загадкой. Что ему пришлось вынести? Разве я имею право судить его, когда даже не представляю, какие ужасы и испытания он пережил?