Невинность и страсть
Шрифт:
Отец винит себя за то, что случилось? За то, что я была вынуждена выйти замуж за Дикки?
Сюзетта бросила на Кристиану недоуменный взгляд. Она не поняла, почему у сестры возник этот вопрос. Они провели утро, расспрашивая прислугу, от которой не узнали ничего полезного, а ведь обе надеялись выяснить, кем был шантажист и кто мог отравить виски Джорджа.
Побеседовав с последней из горничных и не узнав ничего нового, сестры спустились в кабинет, где заговорили сначала о мужчинах, а потом о Лизе и книгах, которые она читает.
Кристиана пришла в ужас, когда узнала, что Сюзетта читала запрещенную книгу о проститутке
— Да, — наконец ответила она, мрачнея при мысли об отце, чьи дурные наклонности привели Кристиану к несчастному супружеству, а теперь вынуждают ее саму вступать в поспешный брак. И сердито продолжила: — И это правильно. В первый раз я ему сочувствовала. А он снова так поступил.
— Все это может оказаться неправдой, — тихонько сказала Кристиана. — Возможно, он вообще не играл.
— Как это? — недоверчиво воскликнула Сюзетта.
— Ричард рассказывал, что Дикки подружился с неким владельцем игорного притона. Говорят, что этот владелец опаивал своих клиентов наркотиками и обирал их, негромко продолжала Кристиана. — Ричард подозревает, что с отцом произошло то же самое.
От этого известия у Сюзетты перехватило дыхание. В голове вдруг закружились воспоминания того утра, когда они с Лизой приехали в Лондон. Закусив губу, она сообщила:
— Когда мы обнаружили отца в нашем доме, он все время говорил, что жалеет о случившемся, что сам не знает, как это произошло. Что он ничего не помнит, не знает даже, чем кончилась игра. Оба раза он проснулся уже дома и узнал, что проиграл все до пенса и что мы разорены.
Кристиана тихонько вздохнула.
— Вероятнее всего, что он совсем не играл.
— О Боже! — Сюзетта без сил откинулась на спинку кресла. — Я так жестоко с ним обошлась, когда мы приехали из деревни. Я столько ему наговорила.
— Тебя можно понять, — успокоила ее Кристиана. — Откуда тебе было знать, что Дикки может опоить отца.
— Проклятый Дикки! — воскликнула Сюзетта, распрямляя спину. — Я бы убила его, если бы он уже не умер!
— Гм… — Несколько мгновений Кристиана молчала, потом заметила: — Но если бы не Дикки, я не оказалась бы замужем за Ричардом, а ты никогда не встретила бы Дэниела и не сделала бы ему предложение.
— Это правда, — согласилась Сюзетта, с отвращением сознавая, что именно Дикки невольно способствовал их знакомству. Возможно, они встретились бы, но лишь случайно. Обменялись бы вежливыми приветствиями и никогда не узнали бы, какая страсть может возникнуть между ними. Эта мысль почти испугала ее. Было страшно представить, что она никогда не испытала бы его поцелуев и ласк и всего того, что еще ждет их в будущем. Да, насчет будущего… Сюзетта по-прежнему боялась крови и боли. Правда, Дэниел уверял ее, что все не так страшно, но ведь он никогда не ложился в постель с девственницей, так откуда ему знать? С другой стороны, до недавнего времени Кристиана тоже была девственницей, и Сюзетта решилась задать вопрос:
— А ты довольна Ричардом?
— Думаю, у нас может получиться хороший брак, — осторожно ответила сестра.
Сюзетта фыркнула, сдержанность Кристианы показалась ей смешной.
—
— Ты нас слышала? — с ужасом прошептала Кристиана.
— Весь дом вас слышал, — безжалостно отвечала Сюзетта. — Он ревел, как лев, а ты визжала, как поросенок. — Сюзетта помолчала и добавила: — Думаю, это подходящее описание для того, что я читала в книжке про Фанни. — Кристиана молчала, тогда Сюзетта задала следующий вопрос: — Было очень больно, когда он воткнул свой шест в твою нежную сердцевину?
— Шест? — Кристиана вытаращила глаза.
— Так его называет Фанни. Ну, эту штуку, — добавила Сюзетта, пожала плечами и повторила вопрос: — Было очень больно?
Кристиана со стоном спрятала в ладонях вспыхнувшее лицо и ничего не ответила.
— Ну же! — настаивала Сюзетта. Господи, зачем вообще нужны старшие сестры, если они не могут помочь в таких случаях?
— Может, чуть-чуть, — наконец призналась Кристиана, опустила руки и расправила плечи, словно собираясь подняться на эшафот.
Сюзетта на это представление не обратила внимания.
— Гм. Фанни от боли потеряла сознание. И было очень много крови.
— Знаешь, Сюзетта, то, что происходит в спальне, это только часть брака, — заговорила Кристиана. — Мне приходится ладить с ним не только в спальне, и я начинаю думать, что справлюсь с этим.
Сюзетта почувствовала, что сестра желает сменить тему, но не стала ее одергивать. Из них троих Кристиана была самой чувствительной. Не сводя глаз с сестры, Сюзетта заметила:
— Мне кажется, он обращается с тобой лучше, чем Дикки. И он согласился узаконить брак, чтобы мы все не попали в скандальную историю. — Когда Кристиана кивнула, Сюзетта призналась: — Сначала я думала, что он сам хочет избежать скандала, но потом решила, что Лиза права. Мужчинам скандал не так страшен, как нам, женщинам. Значит, он женился только ради тебя. Это очень благородно. Куда благороднее, чем брак Дэниела со мной. Ведь он делает это из-за денег.
Кристиана нахмурилась, а Сюзетта вдруг ощутила, сколько горечи прозвучало в ее словах, И отвела взгляд. Она действительно чувствовала горечь, а это было глупо; ведь она получала то, к чему стремилась: джентльмена в тяжелом финансовом положении, настолько тяжелом, что он согласен жениться на ней, позволить невесте распорядиться частью приданого и дать ей право вести собственную жизнь. Почему же согласие Дэниела вдруг так огорчило ее?
— Ты сомневаешься, стоит ли выходить замуж за Дэниела? — Кристиана чутко уловила настроение сестры.
Сюзетта сглотнула и задумалась. Сомневается ли она? Нет. Она хочет за него замуж. Он ей нравится. Ей нравится его общество и… Вот если бы Дэниел тоже хотел жениться на ней!
— Может быть, Ричард выплатит долги отца. Если их вообще придется выплачивать. Если мы докажем, что отца опоили наркотиками и он совсем не играл…
— Не стоит на это рассчитывать. Едва ли мы сможем это доказать. Сейчас у нас и так масса сложностей. — Сюзетта тут же пожалела о своих словах, натянуто улыбнулась и решила сменить опасную тему. — Кстати, давай-ка вернемся к нашим делам. С кем мы еще не говорили?