Невольная связь
Шрифт:
– Содержимое я покажу только Глебу Алексеевичу лично, – возмутился Крючков, а Широков махнул рукой, позволяя пропустить посетителя.
– Чем обязан? – холодно уточнил Глеб.
– Я от Фотографа. Вячеслав Федорович однажды упомянул, что вам будет интересна работа руки мастера прошлого века. Я недавно наткнулся на этот шедевр. В частной коллекции, так сказать, – без долгих прелюдий заговорил мужик и расстегнул чехол, в котором находилась картина.
Глеб внимательно смотрел на картину. В первую секунду Широкову захотелось просто послать мужика. Вовремя остановился. Что-то не сходится здесь. И чутье вдруг
Прямо перед Широковым была точная копия шедевра, который хранился в личной сокровищнице. Глеб был на сто, на тысячу процентов уверен, что перед ним подделка. А оригинал заперт в сейфе. В том самом, где они с Сабиной целовались.
Глеб расслабил узел галстука. Его начинало крыть, потому что про Сабину вспомнил совсем некстати. Не вовремя. Но ведь не зря вспомнил. Эта девочка прекрасно рисует... рисовала.
А мужик принял реакцию Глеба на свой счет.
– Этот подлинник долго не могли отыскать. Оттого его цена может значительно вырасти. Но Фотограф утверждал, что вы захотите приобрести картину первым, Глеб Алексеевич, – заливался соловьем мужик, а Глеб продолжал молчать.
– Сколько? – негромко уточнил Широков и отвернулся.
Зачем ему подделка, если у него дома спрятан оригинал? Но Глеб не задавал этого вопроса вслух. Он смотрел на саму картину. И ему казалось, что помутнение рассудка вернулось. По неясным и необъяснимым причинам Глебу казалось, что в этой картине что-то есть... Что облака на ней живые, потому что художник вложил в свое творение душу, а каждый мазок неуловимо знаком Глебу.
Крючков назвал цену. Глеб усмехнулся. Надо же, совсем оборзел продавец. Но фальшивка, определенно, высшего класса. Глеб повелся бы, если бы не был уверен.
– Я подумаю над вашим предложением, – кивнул Широков, не сводя глаз с полотна. – Сами понимаете, такое решение нужно обдумать. Весьма приличную сумму вы запросили, уважаемый.
– Если вас не затруднит, Глеб Алексеевич, прошу дать ответ до завтра. После я буду показывать этот шедевр другим коллекционерам, – заговорил Крючков, – Вот мои контакты.
Глеб не взглянул на визитку, его внимание по-прежнему притягивала фальшивка. Удивительная работа. Пожалуй, даже лучше оригинала.
После визита Крючкова Глеб выпил кофе. Аппетита не было. Он вообще не особо помнил, чем питался в последние дни. Глебу казалось, что последнее блюдо, которое он ел – был тот самый ужин, что готовила Сабина.
В кабинете Широков был один. А потому можно было дать слабину. И мужчина, прикрыв ладонями лицо, шумно выдохнул.
– Как же мне без тебя херово, девочка...
***
К Архиповым Глеб приехал без опозданий. Как и обещал. И даже трезвый. И это он тоже обещал Владу.
Мысленно Широков сделал заметку, что нужно бы извиниться перед другом. В последнюю встречу с Владом Глеб был, мягко говоря, не в форме. Помнил, как изливал Архипову душу в день похорон. Но подробностей не мог вытянуть из памяти. Пожалуй, это было хорошо. Один бог знает, что именно Глеб мог намолоть языком. Но извиниться не помешает. В конце концов, у Глеба проверенных и надежных друзей больше не было, только Влад.
В здании, где расположилась галерея Арии, было тихо. Глеб уже был здесь,
– Здравствуй, Глеб, – встретил его Архипов и крепко пожал руку. – Выглядишь хреново.
– Зачем звал? – в лоб спросил Широков.
– Сразу к делу? И что, даже чаю не попьешь? – усмехнулся друг и повел Глеба через длинный коридор в самый дальний выставочный зал. Искусственного света не было. Окна закрыты. Зал уже подготовили к завтрашнему показу. Потому в помещении царил приятный глазам Глеба полумрак. А вот одна из стен была подсвечена софитами. На стене – картина, на которую Широков не сразу обратил внимание. Да и Ария закрывала своей хрупкой фигуркой доступ к экспонату. Ну и опять же, Глебу друг вышиб бы все зубы, если бы он недостаточно, по мнению Влада, вежливо поздоровался бы с девушкой при встрече.
Потому Глеб попытался широко улыбнуться жене Архипова.
– Ария! Шикарно выглядишь! – говорил Глеб, и ведь не врал. Девушка действительно была очень милой в строгом платье темно-синего оттенка.
– Спасибо, Глеб. Очень рада видеть тебя, – улыбалась девушка в ответ, а Архипов, точно коршун, обнял жену.
– У нас к тебе вопрос, Глеб, – негромко вмешался Влад в обмен любезностями. – Кому ты заказывал свой портрет?
– Какой портрет? – удивился Широков. – Ничего я не заказывал. Я ж не натурщик. Я просто покупаю предметы искусства.
– Так я и думал, – хмыкнул Архипов и потянул Арию ближе к себе, тем самым открыв обзор для Глеба на то, что пряталось за спинами друзей.
В первую секунду Глеб не понял, на что он смотрит. Пришлось моргнуть. Раз. Другой. Почему-то изображение было не четким. Глеб видел все словно через дымку. Но он определенно смотрел на свое отражение.
И на какой-то очень короткий миг Глеб допустил мысль, что он знает, кто мог бы написать это портрет. Он видел почти такой же, но тот был выполнен карандашом, нос крючковатый, и рога.
Нет, на самом деле, сходство двух работ было минимальным. Просто Глеб сошел с ума. Просто он не справляется. Не вытягивает.
И потом, Сабина не могла написать его портрет. Он хотел бы. Многое бы отдал, чтобы сейчас у него осталось что-то от нее. Что-то, кроме высеченных в памяти слов «ненавижу».
Нет, это просто совпадение. Глеб часто появляется на выставках, в музеях, на аукционах. Должно быть, кто-то из художников его заметил. Другого объяснения у Широкова не было.
Но он не мог отвести глаз от полотна. Дежавю какое-то. Сегодня уже второй раз он испытывает схожие эмоции, глядя на работу неизвестного художника.
– Откуда... Откуда она? – очень тихо произнес Широков.
Нет, это не может быть правдой. Просто не может. Просто совпадение. Просто...
– Утром нам принесли картину. Мы пока выясняем, кто автор, – негромко пообещал Влад. – Не хочешь забрать?
Глеб кивнул. Он уже считал портрет своим. Ему казалось, что он должен быть у него. Будто написан специально для Глеба.
***
– Почему ты не сказал ему всей правды? – негромко уточнила Ария, когда за Широковым закрылась дверь галереи, и в помещении Архиповы остались вдвоем.