Невольный обман
Шрифт:
— Я… люблю его! — в отчаянии воскликнула Теола. — О господи, как я его люблю!
Раздался стук в дверь, и появился Динос, держа в руке пистолет.
— Это единственное, что я смог найти, ваша светлость.
— Сойдет, — ответила Теола.
Она взяла у него пистолет и поняла, что это старое и гораздо более тяжелое оружие, чем то, что дал ей в пещере Алексис.
— Что-нибудь еще, ваша светлость?
— Пока ничего, спасибо.
Динос вышел из комнаты, а Теола села, сжав в руке пистолет.
Она
Где-то она видела изображение человека, намеревавшегося покончить с собой и приставившего пистолет ко лбу. Но Теола не могла вынести мысли о том, что ее лицо будет сильно изуродовано и последнее впечатление Алексиса о ней будет как о чем-то безобразном.
«Если я направлю дуло в… сердце, — сказала она себе, — я умру… и могу только молить бога, чтобы смерть оказалась… мгновенной».
Она бросила взгляд на часы, стоящие на комоде в противоположном конце комнаты, и увидела, что с тех пор, как уехал дядя, прошло почти двадцать минут.
Потом Теола сообразила, что Магара не сможет уложить всю одежду Кэтрин за такое короткое время. Даже если ей будут помогать другие служанки, потребуется вдвое больше времени, чтобы сложить все эти красивые, вычурные платья и вынуть из комода все шелковое белье, которое Кэтрин купила в самых дорогих магазинах Лондона. А ведь еще есть туфли, сумочки, зонтики от солнца и шляпки, и все нужно аккуратно уложить в бесчисленные сундуки и коробки, заполнявшие целую пустую каюту на корабле по дороге сюда.
«Чего я жду? — спросила себя Теола. — Если я еще буду жива, когда они вернутся за мной, они помешают мне… убить себя».
Она опустила глаза на пистолет и поняла, что хочет совершить грех. И еще она знала, что это трусливый поступок и что Алексис, называвший ее храброй, станет презирать ее за подобную слабость.
Глаза ее наполнились слезами.
Она прошептала:
— Я ничего не могу поделать… дорогой мой! Не могу продолжать жить… без тебя! Если я умру, то по крайней мере мое тело… как и мое сердце… останется в Кавонии!
Ей показалось, что кто-то идет, и Теола быстро приставила руку с пистолетом к груди.
Она услышала, как открылась дверь, зажмурилась и попыталась нажать на курок, но он оказался более тугим, чем она ожидала. Послышалось резкое восклицание, твердая рука выхватила у нее пистолет, и в следующее мгновение она очутилась в объятиях Алексиса.
— Ради бога, что ты делаешь? Любовь моя, радость моя, что ты делаешь?
Теола ахнула, а когда он крепко прижал ее к себе, разрыдалась.
— Они хотят… увезти меня, — всхлипывала она, — я должна… покинуть тебя. Все… бесполезно. Позволь мне умереть! Я не могу… жить… без тебя… и без нашей любви.
Слова ее трудно
— Как же можно быть такой глупой? Милая моя жена, как можно верить в такие совершенно абсурдные вещи? Неужели ты всерьез могла вообразить, что я тебя отпущу?
Теола слышала его, но думала, что все это не может быть правдой, пока не подняла к нему лицо. Тогда он стал целовать ее сперва в губы, потом в залитые слезами щеки и, наконец, в глаза.
— Как ты могла хоть на секунду подумать, что я позволю им увезти тебя от меня?
— Дядя С-септимус с-сказал, что этот брак… н-не-действителен, потому что он… не давал своего… с-со-гласия.
— Наш брак не только действителен, — ответил на это Алексис, — но твой дядя дал свое согласие — как бы мало оно ни значило!
Теола так удивилась, что слезы ее высохли, а глаза широко раскрылись от изумления.
— Это… правда? — прошептала она.
— Чистая правда, — заверил ее Алексис. — Но как ты могла поступить так плохо, так ужасно жестоко — пытаться уничтожить себя, когда я так люблю тебя?
— Я… я думала… ты больше… не захочешь меня, — с трудом произнесла Теола.
— Как ты посмела усомниться в моей любви! — возмутился он, стараясь, чтобы его голос звучал сурово.
Но, произнеся эти слова, Алексис вновь поцеловал ее, и она прильнула к нему, с трудом заставляя себя поверить в происходящее.
— Рассказать тебе, что произошло, моя драгоценная? — спросил Алексис. И не успела она ответить, как он воскликнул:
— Зачем ты сняла всю одежду? Почему на тебе ничего нет, кроме этого халатика?
— К-кэтрин… приказала мне… отдать… все, что я… ношу, — объяснила Теола.
Ей было трудно говорить, трудно помнить о чем-либо, кроме слов Алексиса о том, что они всегда будут вместе.
Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
— Что ж, это очень кстати. Я как раз подумывал, что пора бы устроить сиесту!
Он подхватил ее на руки, отнес на постель и положил на нее.
Потом снял с себя китель, лег рядом, заключил ее в объятия и целовал до тех пор, пока она едва не задохнулась.
— Пожалуйста, — попросила Теола, когда смогла заговорить. — Расскажи мне… что произошло.
— Сначала скажи, что любишь меня, — приказал он.
— Я тебя обожаю! Любовь к тебе так… переполняет меня… так мучит, я знала… что не могу уехать-вернуться в Англию… с дядей.
— Этому не бывать, и, если нам повезет, никто из нас больше никогда его не увидит.
— Он… уехал?
— Он уже на пути в Кевию!
В его голосе звучало удовлетворение, и Теола при двинулась к нему поближе.
— Расскажи мне! Расскажи, как… тебе это удалось.