Невозможно устоять
Шрифт:
— Что с ним? — Лин сдвинула брови — она всегда так делала, когда начинала нервничать или обдумывать что-то.
— Он упал с крыши. Повреждения, слава Богу, несерьёзные, парень, видно, в белой рубашке родился, но сейчас он в больнице и, разумеется, выступать не в силах, — наша руководительница вздохнула, тихонько постукивая ключами об стол.
Квон Ханыль уже много лет работает хореографом, обучая танцам детей, подростков и студентов. Ей немного за тридцать, женщина с пышными формами, но это не мешает ей быть превосходной танцовщицей: её растяжка и мастерство просто на высоте.
— Как… Как такое могло произойти? — опасения Лин свершились, да и нервничала она, выходит, не зря: ещё в университете она обмолвилась, что у неё плохое предчувствие —оно не часто подводит её, мы с Чимином прозвали её «Ведьмой» из-за этих её странных предсказаний чего-то плохого и не только.
— Его отец говорит, что послал его на крышу закрыть чердак, чтобы вода туда не затекала, — голос снова подала Джинкён – она была немного рассеянной и заплаканной, неудивительно, ведь Пак Чонсу был её парнем, а у неё и без того слишком доброе сердце и нежная душа, — но из-за дождя там было скользко, и он… Он…
Девушка всхлипнула и не продолжила, но думаю, этого и не нужно было — все и так поняли, чем закончится эта история.
«Не бывает хорошего конца. Никогда. Мы живём не в сказке, а в реальном, жестоком мире», — мне почему-то вспомнились слова профессора Мин, когда я заговорила с ним о любимой книге, в которой ожидаю достойный и неплохой конец, но я быстро отмахнула эти мысли прочь — сейчас проблемы куда серьезнее.
— Надеюсь, он скоро выздоровеет, Джинкён, — я похлопала девушку по плечу, и она благодарственно мне улыбнулась. — Но теперь нужно решать проблему с выступлением.
— Верно, — Лин прикусила нижнюю губу и кивнула с хмурым лицом. — Какой у нас расклад в общем?
— А ты как думаешь? Три дня до концерта, а один из главных номером без Чонсу нельзя представить, — Юна ответила, не скрывая ядовитые нотки в голосе.
Ким Юна учится в соседнем институте, имеет роскошные волосы, которые она решила перекрасить в синий, и к слову, ей это даже идет. На мой взгляд, она не блещет красотой, но у каждого свои вкусы: у неё крючковатый нос, большой лоб, но полные красивые губы и лисий разрез глаз, который дополняет небольшая родинка под левым. Девушка здесь сравнительно недавно, но ставит себя выше других и считает, что лучше, чем она здесь не найти. Думаю, не сложно догадаться, какая реакция последовала, когда Лин отдали этот самый основной номер. Однако у нас все равны, однажды до каждого дойдёт очередь, и нет здесь места зависти.
— Благодарю, Юна, что бы я делала без тебя, — Лин скривила рот в улыбке и поклонилась как бы в благодарность, но все прекрасно понимали, что неприязнь у них общая.
— И что будем решать? Сократим количество номеров или заменим каким-то старым? — я облокотилась о стену и сложила руки на груди.
— Здесь и
Все закивали головами, и повисло напряжённое молчание, нарушаемое только тихим шёпотом из углов зала.
— Что ж, — Лин начала говорить первая, — другого выхода у нас нет. Все знают, что сейчас лучше, чем Мин нам не найти. Она превосходная по сравнению со мной, и тот её танец…
— Нет, — категорически ответила я. — Он не отработан и не закончен. Я не выйду с ним на сцену.
— Мин, другого выхода нет, оставь то, что есть, доработай концовку, и все будет хорошо.
Я шумно втянула воздух в лёгкие, а щеки налились краской. Приготовившись выпалить целую речь, я уже открыла рот, но Лин меня прервала.
— Всё, понятно. Не ори только, — она недовольно подняла руку, успокаивая меня, и я так и не продолжила. — Ещё варианты?
— Танец Минхи пришёлся бы нам всем кстати, но никто принуждать её здесь не намерен, — руководитель Квон провела рукой по лицу. — Тогда нужно заменить парня в паре. У него не такая уж важная роль в танце, лишь бы поддержки осуществить.
— У нас всего четыре парня в группе, считая Чонсу, — пролепетала Джинкён. — Шин отказался от участия в отборочных сразу же, потому что в этот день у него неотложные дела, связанные с семьей.
— Да. Чондэ на больничном, а Бонхва хилый — уронит ещё Мавру нашу дорогую, — продолжила за девушку Юна, рассматривающая свои ногти.
Лин бросила на неё испепеляющий взгляд, но препираться не стала.
«Мавра» — это такое себе прозвище. Тот самый Бонхва изучает в университете латынь и древние имена всех народов, поэтому, когда он пришел к нам и поближе узнал, присвоил каждому кличку на свой лад. Все считали его немного чудным, но парень он добрый, а прозвища его не такие уж и обидные, если в них сильно не вникать.
— Я всё ещё здесь, Юна, — Бонхва ощетинился, косо наблюдая за девушкой.
Я не заметила, как он подошел и стал у двери справа от меня, поэтому я немного вздрогнула, услышав его голос.
Парень Бэк Бонхва очень даже симпатичный: аккуратный нос, тонкие губы, которые часто расплываются в улыбку, предоставляя нашему взору ямочки на его щеках. Его мать иностранка, поэтому глаза у него большие и темно-серые, что очень редко встречается у азиатов, ведь даже в таком союзе доминантными выступают карие глаза. Ну, раз на раз не приходится, что тут анализировать.
— От этого ты более полезным не становишься, милый.
Юна, кстати, одна из немногих, кто не удостоился прозвища - у нас это можно назвать ритуалом посвящения в команду по меркам Бонхва. Однажды я спросила, почему для неё он ничего не придумал, ведь недостатком вариантов он точно не страдает, а парень на это улыбнулся и спокойно ответил:
«Чаще всего все эти имена значат что-то хорошее: любовь, доблесть, ум, справедливость, да и гордые животные зашифрованы в них, как в случае с тобой, Леа. А в этой девушке нет ничего такого, значит, и имени для неё у меня нет тоже».