Невозможность страсти

Полянская Алла

– У тебя кофеварка работала. – Андрей с любопытством покосился на Пупсика, но лица его он не видел – темно, и на госте куртка с капюшоном. – То есть ты готовил кофе, тебе позвонили, и ты вышел. Мы пробили номер, он зарегистрирован на несуществующего человека. Кто тебе звонил, Паш? Ведь ты даже вышел из подъезда, чтобы встретить этого человека?

– Джамиля звонила. Вернее, я думал, что звонила она. – Павел вздохнул и откинулся на спинку стула. – Я знаком с ней около года. Познакомились у Ники в клубе, я сразу понял, что это за птица, но она была свободна, я тоже, и мы провели вместе вечер и ночь – как нормальные люди, ни о каких деньгах речь не шла. И потом встречались несколько раз, она многое мне рассказала о себе. Ведь мусульманки крайне редко попадают в такие переделки, их родственники могут убить за то, что опозорила семью, в мусульманской среде убийства

чести – дело распространённое. А тут вышло так, что родных у неё не осталось: мать умерла, отец уехал на заработки, Джамилю оставить не захотел и забрал с собой. Она в двенадцать лет оказалась в Питере, отец отдал её в школу, сам на стройке работал. Когда ей было восемнадцать, отец погиб. Квартиры нет, специальности нет, заработка нет, перспектив никаких, жизни она не знала, потому что папаша воспитывал её как послушную мусульманскую девушку, и хоть ходила она в школу, но по сути была затворницей. Отец надеялся найти ей богатого мужа и взять за неё калым. Но с мужем не сложилось, а тут на стройке что-то оборвалось и накрыло нескольких рабочих, отца Джамили в том числе. И всё, деваться ей оказалось некуда, вот тут и нашлась добрая душа, ни дна ей ни покрышки, пристроила девушку с экзотической внешностью в эскорт. Но не в Питере, а здесь, в Александровске, и она была вполне довольна, потому что за год заработала себе квартиру – внешность экзотическая, очень красивая и невинная, такие нарасхват. А потом мы с ней встретились… ну, я понравился ей, что ли. И она мне понравилась.

– Паш, мы это поняли. – Пупсик потянулся к отставленной им бутылке с йогуртом. – Ты не будешь больше пить?

– Нет, я не фанат. – Павел взял ещё один пончик. – Вот кофе бы сейчас… Ну, ладно, недосуг. Суть наших отношений с Джамилёй вы поняли. Обязательств никаких, но мы встречались, когда я приезжал в Александровск, а она была свободна. В последние пару месяцев я Джамилю не видел, телефон её не отвечал, ну я особенно и не переживал на этот счёт. А тут она сама мне звонит. За пять дней до того, как меня похитили. Просит встречи, приезжает ко мне в Питер, мы с ней встречаемся в «Пицце», и она с ходу начинает нести какую-то дичь о своей подруге, которая забеременела, кто-то уговорил её сохранить ребёнка и отдать его на усыновление – за деньги, конечно. Дескать, подруга эта родила и пропала, и она не знает, где её искать. Конечно, подруга могла получить деньги за ребёнка и уехать из Александровска подальше, туда, где никто её не знает. Но Джамиля заявила, что ходят слухи и о других девочках, пропавших таким же образом. И попросила меня помочь найти эту подругу – данные мне дала, фото.

– И ты влез в это? – Пупсик прикончил вторую бутылку йогурта, голос у него стал насмешливый и довольный. – Рыцарь на белом жеребце, блин… или сам белый жеребец.

– Да я и думать забыл. – Павел сердито посмотрел в темноту, где Пупсик предавался гастрономическим радостям с третьей бутылкой черничного йогурта. – У меня в тот день на работе запара была: меняли пропуска охране, архивировали записи с камер наблюдения – за неделю, вспомнил я о просьбе Джамили через три дня. И позвонил одному знакомому в Контору, попросил проверить, не всплывала ли где такая гражданка. И в прямом смысле слова тоже.

– А через день тебя похитили. – Андрей понял, что вот он, долгожданный свет. – Кому ты звонил в Конторе?

– Не поверишь. – Павел вздохнул. – Ахиллесу. Я его знаю лет десять, когда мы новичками были, столько всего вместе прошли, а тут…

– Погоди выводы делать. – Андрей знал, как болит предательство тех, в ком был уверен. – Его могли прослушивать, так что необязательно тебя Ахиллес сдал.

– Не знаю. В то утро я собирался в офис, варил кофе, прикидывал, что сделаю в первую очередь – ты же на полигон уехал. Звонит Джамиля, просит выйти на улицу, мол, у неё для меня есть ещё информация. Я предлагаю – поднимайся ко мне, она говорит – нет, выйди, недосуг мне, тороплюсь, мол. Ну, я обулся и вышел. Очнулся уже в подвале, и там был Строганов. – Павел невесело усмехнулся. – Я ведь отлично знал, что он будет делать шаг за шагом. Я узнал его сразу. Он понял, чего я жду, а потому решил меня удивить. Он давно экспериментировал с составом психотропов, всё хотел создать идеальную сыворотку правды, ну и принялся колоть свои коктейли, один раз мне сердце запускать пришлось. Я сразу вспомнил, как строить стену – и построил, с его бодягой в крови это оказалось очень легко, тут Старик прав.

– И ты не помнишь, о чём тебя спрашивали?

– Понимаешь, когда ты строишь стену, то остаёшься за ней, пока в крови остаётся

препарат. – Павел вспомнил полюс под ногами и как он пытался удержаться и не упасть в космос, который был пугающе близок, и поёжился. – А когда лекарства выводятся, за стеной остаётся та часть, которую ты хотел спрятать. Мне нужно было, чтобы никто не узнал, кто меня навёл на эту информацию с пропавшей девушкой, потому что Джамилю убили бы сразу. Как только я понял, о чём меня спрашивают, я сразу нырнул за стену, а они этого не просекли.

– Они? – Пупсик вскинулся. – Значит, есть второй, так я и знал.

– Есть. – Павел кивнул. – Есть второй, и мы знаем, что он тоже наш, конторский, из бывших. Не запятнал себя ничем, просто вышел в отставку и потерялся на годы, никто не знал, где он, пока он здесь не всплыл. Его зовут Густав, а как в миру – не знаю, досье закрыто. Это Строганов был открыт всем ветрам, потому что на него объявили охоту, а Густав честь честью служил Конторе, его досье засекречено. Всплыл он только сейчас, в связи с торговлей людьми. И это очень маленькая часть целого. Они спрашивали, кто навёл меня на информацию о девушке, кто ещё, кроме Ахиллеса, о ней знает. Понимаешь, в этом была их ошибка, ведь не похить они меня, я бы думать забыл – ну, пропала какая-то девка, да что мне за печаль! А они уже тем прокололись, что из-за такой малости умыкнули меня, пытали.

– Нет, Паша, ты не прав. – Пупсик заговорил из темноты. – Дело-то очень тонкое, утечка информации приравнивается к большим убыткам. Им нужно пресекать все утечки и точно знать, откуда они исходят.

– Может, и так, но со мной они добились прямо противоположного эффекта.

– Ты просто стёр себе память. – Андрей нервно засмеялся. – Да, брат, силён! Считаные люди освоили эту методику со стеной. Я лично думал, что это сродни аутотренингу, не стоит время тратить.

– Я освоил. – Павел подумал о Ровене – что она скажет ему завтра? Не стоило вот так, в лоб. Ещё решит, что он давит на неё, и тогда она для него утрачена навсегда. – Я освоил, а кто ещё – не знаю. Я вот о чём думаю, ребята. Не может ли быть так, что всей этой международной торговлей человеческим материалом рулит наша Контора? Не их ли это проект?

Молчание было ему ответом, и ещё яростней запели сверчки. И хотя Павел знал, что они не поют, а стучат крыльями, и то только самцы – звук, помноженный на многотысячных любителей постучать крыльями в ночи, получался невероятный.

– Если это Контора, тогда нам всем конец. – Андрей подумал о Лене. Он вообще ничего не успел, даже что-то решить, хотя что там решать, время бы показало, это Павлу нужно всё и сразу, а он готов был ждать. – Вот чёрт… ведь уберут не только нас с тобой, Паш.

Они это знали точно. Убьют всех – Нику, и Лёху, и Стефанию Романовну. Убьют Лену и Ровену с Тимофеем, Семёныча и Ларису, Матвеевых и Панфиловых, и девчонок из той квартиры на Космической – тоже убьют. А детей никто не найдёт – ни маленькую Стефку, ни Юрика, ни панфиловских близнецов, не говоря уже о новорождённых. Дело обставят как взрыв газа или другой несчастный случай, если это Контора, то шансов у них нет. А по всему получается, что именно Контора рулит человеческим трафиком.

– Строганова ты как вычислил? – Павел смотрит в темноту, где сидит Пупсик. – Лихо ты его… это же волк матёрый, а ты снял его, как мишень в тире.

– Он и был мишенью. – Пупсик тихо засмеялся. – Этот парень считал себя настолько крутым, что даже помыслить не мог, что кто-то может его выследить. Он несколько раз таскался за тобой, вот я его и срисовал. У меня привычка прятаться гораздо более давняя, чем у него.

– Он за мной следил? Как же он нашёл меня?

– Я думаю, он проследил за перемещениями вашей компании и обнаружил дом твоей Ровены. Вы же все слетелись в её дом, не надо семи пядей во лбу быть, чтобы понять, что к чему. А дальше дело техники – выявить, кто рядом с тобой. Он и за вашими дамами бестолковыми у дома, где девок держали, тоже следил, никому не доверил, сам всё делал. Думал, наверное, что достанет всех, как только захочет – и достал бы.

– Почему он не попытался Герасимову отбить?

– Паш, ну что она тебе могла рассказать? Знала она, скорее всего, немного. Может, он и сам хотел в утиль её отправить, как того парня со смешной службой безопасности в кармане, который обеспечивал его дуболомами. Тот тоже знал немного, но всё ж мешал, потому что засветился. – Пупсик хмыкнул. – Строганов ведь мог вашу охрану в два счёта перебить – около больницы, а он простым трюком отогнал их и девку умыкнул. Решил по-тихому.

– Я его не заметил. – Павел посмотрел на Андрея. – И ты тоже!