Невроз
Шрифт:
Остаток пути Грэм проделал пешком. Холода он не чувствовал, хотя ветер усилился и начал накрапывать дождь. На мосту напротив Эйфелевой башни он остановился, вытащил из кармана кольцо, массивное кольцо из белого золота с черным камнем, и уронил в мутные воды Сены. Если уж расправляться с демонами, так со всеми сразу. И хотя он знал, знал и никогда не забывал, что самый коварный из демонов всегда таится внутри, а не вовне, ритуальное затопление кольца привело его в норму – настолько, насколько это было вообще возможно.
– Кристиан! – крикнул он, переступая порог.
Быстрый
Грэм прошел в гостиную. С виноватой улыбкой Кристиан шагнул ему навстречу, потерся лбом о его щеку, не отнимая трубку от уха – он говорил по телефону.
– Да, понял... Завтра? В три часа, хорошо... Мы будем. Вместе, да... Спасибо.
– Как дела? – спросил Грэм по окончании разговора.
– Все в порядке. – Кристиан окинул его внимательным взглядом. – Где ты был? Что-то случилось?
– Вот только не надо вести себя так, как будто ты моя мама... или жена. – В плаще нараспашку Грэм подошел к бару, взял первую попавшуюся бутылку и плеснул в рюмку глоток коньяка. – Ничего не случилось.
– Ты врешь. – Кристиан подошел поближе. – Вижу, что врешь.
Грэм мрачно взглянул на него из-под сведенных бровей.
– Завтра я улетаю в Москву. Ты со мной?
Кристиан набрал полную грудь воздуха... и задержал дыхание. На лице его последовательно отразились любопытство, замешательство, тревога... Молча он взял рюмку и тоже налил себе немного «Хайна».
– Слушай... я как раз собирался тебе сказать. – Его привычка во время разговора смотреть собеседнику прямо в лицо всегда подкупала Грэма. И сейчас тоже. – Я устроился на работу. Понимаешь, здесь я дома... Хоть я никогда раньше не жил в Париже, я все же француз. Почему ты летишь в Москву? Потому что ты русский. Правильно?
Грэм пожал плечами.
– В общем, на днях я познакомился с людьми... Они посмотрели мои рисунки, мои картины и предложили работу. Недавно они открыли свой театр, да... Это очень интересно. Если хочешь, я могу отвести тебя туда, ты посмотришь. Это классно. – Он кивнул в подтверждение своих слов. Глаза его вспыхнули каким-то фанатичным огнем, которого Грэм раньше не замечал. – Я буду делать декорации, а потом... ну, я не знаю. Надо же с чего-то начинать. Ты помог мне пережить трудные времена, но я не могу, я не считаю себя вправе до конца жизни сидеть на твоей шее. – Он запнулся, сделал глоток из рюмки, плотно сжал губы... Смотреть на него было и больно, и смешно. – Ведь ты понимаешь, правда? Скажи, что ты понимаешь.
Грэм спрятал улыбку в своей рюмке.
– Я понимаю.
Они помолчали.
– Ты не сердишься? – шепотом спросил Кристиан.
– А если сержусь, то что?
– Ничего.
– То-то и оно.
Прикончив коньяк, Грэм сделал шаг вперед и привлек мальчишку к себе.
– Дай я отнесу в прихожую твой плащ, – робко произнес тот после паузы.
– Отнеси.
Потом они лежали одетые поверх одеял и тихонько переговаривались в темноте:
– Кристиан.
– Да?
– Я когда-нибудь обижал тебя?
– Никогда.
– Тебе
– Шутишь?
Грэм глубоко вздохнул.
– На этот раз нет. Я спрашиваю, потому что мне нужно знать. Потому что я... – Он чуть было не сказал, как тогда, в ресторане, «я закрываю счет». – Я выхожу на новый виток.
Кристиан завозился с ним рядом. Перевернулся со спины на левый бок. Привстал, опираясь на локоть.
– Ты никогда и ни к чему меня не принуждал. Мне даже хотелось, знаешь... – Он прикусил губу. – Иногда хотелось чего-нибудь такого.
– Я знаю.
– Но ты этого не делал.
Повернув голову, Грэм взглянул на белеющий в темноте овал лица. Случайный знакомец, трепетная душа... Теперь он уже не выглядит оборванцем. Он силен и спокоен. Не эта работа, так другая. Главное – он не пропадет.
– Что случилось сегодня вечером? Расскажи мне, Григорий.
И он рассказал. Да, всю историю, от начала и до конца. Говорить было легко, в конце концов, он уже рассказывал об этом своему психоаналитику. Ему только не хотелось, чтобы Кристиан нервничал. Но тот отнесся к этому на удивление спокойно.
– И что же, он умер?
– Не знаю. Если да, то завтра об этом напишут в газетах.
– Черт, неважные дела. Хотелось бы знать поточнее.
Но Грэм не разделял его озабоченности. Попадет это происшествие в газетные хроники или не попадет, найдут водителя серебристого «рено-мегана» или не найдут, умер старый дурак или не умер... Не важно, как там обстояли дела на самом деле. Для Грэма он был окончательно и бесповоротно мертв.
– Эй... – Кристиан придвинулся ближе, и Грэм ощутил на своей щеке его легкое дыхание. – Мы ведь не прощаемся? Нет?
– Кто знает. – Широко раскрытыми глазами он смотрел в недавно побеленный потолок. – Я оставлю тебе денег, чтобы ты снял квартиру... Ну, и на первое время.
– Я все верну. Правда.
– Конечно. – Грэм улыбнулся, нащупал в темноте его узкое запястье и легонько сжал. – Вернешь, когда сможешь.
Глава 14
Рита налила себе чаю, прошла с чашкой в комнату, устроилась на диване, включила телевизор... Как заставить себя не думать о завтрашнем дне? Ей вспомнилась дзэнская поговорка, которую как-то процитировал Грэм: «Думать, что я не собираюсь думать о тебе, – значит по-прежнему думать о тебе. Лучше я попытаюсь не думать о том, что я не собираюсь думать о тебе».
Завтра он прилетает из Парижа. Интересно, зачем. И надолго ли. Можно позвонить Ольге и узнать, но они не общались с тех самых пор, как... с тех самых пор.
Стоя под душем, она продолжала уговаривать себя не думать о том, что она не собирается думать об этом мужчине. Четыре года. ЧЕТЫРЕ ГОДА, мать твою! А что случилось в ее жизни за это время? Два мимолетных увлечения. Механический секс, о котором хотелось забыть сразу после. И опять замкнуться в своем красивом, холеном теле, как в ледяном саркофаге. Долго ли еще оно будет оставаться красивым?..