Невыносимая шестерка Тристы
Шрифт:
Просто чтобы я больше не оставалась одна.
Вот насколько я жалкая. Я фантазирую о натуралке, которая считает, что я не заслуживаю ничего хорошего в этом мире, потому что думаю, что, трахнув ее с ненавистью, я почувствую себя сильной. Потому что я не люблю ее, и мне она не нравится, но я что-то испытываю к ней, не понимаю что, но это чувство такое сильное, и оно мне нужно. Мне хочется повалить ее на землю, впиться в нее зубами, ощутить ее прикосновения, и, в конце концов, заставить ее подойти и поцеловать меня в губы, и дать ей наконец
О, да. Одно.
Меня начинает трясти, и я не могу отдышаться. Я рычу, слезая с Мартелл, и откидываюсь на спинку сиденья, не уверенная, злюсь ли я за то, что использовала ее, или испытываю отвращение к тому, что пыталась заставить ее играть роль кого-то, кто никогда не будет достоин меня.
Здесь нет любви, но это не имеет значения, не так ли? Ненависть завела меня. Боже, я в полном дерьме.
— Оливия? — Я слышу, как скрипит кожаное сиденье под ее весом, когда она садится.
Она тянется ко мне, но я отстраняюсь.
— Прости. Мне не следовало этого делать. Это неправильно.
Не могу взять в толк, почему это неправильно. Это приятно. Клэй, вероятно, позволит этому болвану отыметь ее, и я знаю, что она не любит его, тогда почему я чувствую себя виноватой?
Меган придвигается ближе.
— Ты в порядке?
Но я распахиваю дверь и выпрыгиваю из машины.
— Дело не в тебе, — говорю я ей, но не могу уйти от нее достаточно быстро. — Увидимся в школе.
Я не закрываю дверь и быстро возвращаюсь в «Мариетту». Меня охватывает смущение от того, что она подумает и как отреагирует, но я ничего не могу с этим поделать. Меган не станет болтать об этом. Я школьница — и технически все еще несовершеннолетняя. Я в безопасности.
Я проскальзываю в туалет для сотрудников на противоположной стороне, чтобы вымыть руки и плеснуть немного воды на лицо, выдергивая два бумажных полотенца из диспенсера.
В зеркале я вижу, словно вокруг меня кружится торнадо, который, кажется, я не в силах остановить. Имей хоть какой-то чертов контроль. Ты лучше этого.
Это просто напряжение. Игра, и колледж, и Клэй… Все в один момент.
И Каллум. Я просто устала это терпеть.
Я распахиваю дверь, прохожу через кухню в ресторан и огибаю перегородку. Подхожу к столику в отдельной кабинке, где Бекс и Крисджен сидят напротив Каллума и Майло. Перед каждым стоит кружка газировки, а посередине корзина с картошкой фри.
— Вам здесь не рады, — спокойно напоминаю я. — Не в заливе.
Они знают это.
Каллум поднимает взгляд, в его глазах появляется блеск, когда он наклоняет голову.
— Мы просто хотим поесть, — уверяет он. — Я слышал, местные кубинские сэндвичи лучшие в округе.
— Мариетта? — кричу я, вытаскивая свой нож из заднего кармана и оставляя его в ножнах на боку.
— Этот столик хочет заказ с собой.
Каллум опускает глаза на складной нож в попытке сдержать
— Разве ты не хотела бы видеть, как развивается бизнес в твоем районе? — вздыхает он. — Я считал, что моя дублерша могла бы быть более благодарной.
О, да. Я благодарна за объедки. Спасибо, что напомнил мне: ничего хорошего не произойдет, если не пользоваться благосклонностью богатых и красивых.
— Если бы это зависело от меня, ты бы получила свою роль, — подначивает Каллум. — Но только если бы это зависело от меня.
И я понимаю, что он имеет в виду. Это зависит не от него. Это зависит от меня и от того, использую ли я тот ключ.
Я расстегиваю защелку, обнажая лезвие, и наблюдаю, как он настороженно смотрит на нож.
— Ты знаешь про эти игры, в которых маленькие девочки хлопают в ладошки? — спрашиваю я. — Они кажутся глупыми и несерьезными, но на самом деле учат координации и ловкости.
Девушки за столом напрягаются, а Майло, надежно защищенный Каллумом, с удовольствием наблюдает за происходящим.
Слышу, как позади меня открывается и закрывается дверь-ширма, пару раз ударяясь о дверной косяк.
Я поднимаю нож и кладу руку на стол.
— Но мне всегда нравились игры для мальчиков, — продолжаю я. — Ты когда-нибудь играл в игру с ножом?
Пара теней падает на меня, и запах дезодоранта Трейса проникает в нос.
— Тридцать секунд. — Я балансирую кончиком ножа на ладони, а затем переворачиваю его и ловлю. — Если я не порежусь, ты возьмешь своих увальней и уберешься отсюда. — Я смотрю на Крисджен, такую милую девушку. — А значит, и тебя тоже.
Она молчит и просто смотрит на Каллума, ожидая, что он будет делать.
— Бекс может остаться, — добавляю я. Она единственная, кто мне правда нравится.
Но затем Каллум задает вопрос:
— Почему я должен заключать сделку, чтобы остаться, когда ты знаешь, что я не обязан уходить?
— Как будто тебе придется уйти? — огрызаюсь я. — Я же неудачница. Я проиграю.
Каллум смеется, но это отрывистый нервный смех, и он не смотрит на меня в ответ.
Я усмехаюсь.
— Испугался?
Его взгляд скользит по моим братьям, стоящим позади меня, они молча наблюдают за происходящим, и он понимает, что оказался меж двух огней. Проиграет — и ему придется уйти. Или они заставят его уйти.
И он достаточно умен, чтобы понимать: я никогда не играю, поэтому не стала бы играть, если бы не была уверена, что выиграю.
Так что он делает единственное, что может.
— Совсем нет, — наконец отвечает он. — Я принимаю пари.
Положив левую руку на стол, я широко растопыриваю пальцы и вонзаю острие лезвия в первое положение, с внешней стороны большого пальца.
И только тогда я что-то чувствую, и этот аромат ударяет меня еще до того, как я вижу ее. Ее рука скользит под мою, и я замираю, когда Клэй прижимается к моей спине, ее дыхание касается моего уха.