Невыносимая жестокость
Шрифт:
Ригли почти бегом поскакал в свою спальню и вернулся с записной книжкой.
— Сейчас, сейчас, где-то я его тут записал. Причем закодировал. Если не знать шифра, то никогда не вычислишь, что это на самом деле за номер.
Майлс тем временем подобрал с пола телефон и спросил:
— Шифр-то свой хоть не забыл?
Ригли покачал головой:
— Он у меня всегда один и тот же… Вот. — Забыв надеть очки, он с трудом разбирал собственные каракули. — Диктую: шесть-один-один… О! Семь…
Ригли называл числа в соответствии с шифром, а Майлс тут же нажимал нужные кнопки на телефоне. Другой
— … О! Шесть, — закончил Ригли.
— Семь-о-шесть. Подожди, ты ведь продиктовал мне только шесть цифр! — раздраженно сказал Майлс.
— Не шесть, а семь. Там не «о» было, а ноль, — заорал Ригли.
— Семь-ноль-шесть?
— Да нет же. Начинается с шестерки. Шесть-один-один-о… то есть ноль…
— Ты что, издеваешься? — рявкнул на него Майлс.
— Нет, это ты до того распсиховался, что уже номер набрать не можешь, — процедил сквозь сжатые зубы Ригли.
— Черт с тобой. Кажется, понял, — сказал Майлс и начал заново набирать нужный номер. Сердце его отчаянно билось, сорванное с привычного ритма смесью почти животного страха с большой порцией кофеина.
Ригли тем временем негромко проговаривал вслух то, что уже осознали они оба, но что требовало словесного выражения для дальнейшего обдумывания и планирования действий. Он составлял общую картину:
— Значит, так. Она теперь не бедная. Это раз. Она намного богаче тебя. Это два. Брачного контракта у вас нет. Это три. А, следовательно, развод теперь будет не в ее пользу. Тут и адвокатом быть не надо, чтобы понять, что стоит тебе рассказать присяжным, как она тебя кинула, и вас разведут в два счета, присудив тебе половину ее бабок. Она теперь дойная корова.
Майлс тем временем набрал номер и, кивнув Ригли, сказал:
— Она теперь дойная корова. И убивать ее не нужно! В этом нет никакой необходимости!
— Абсолютно бесполезная затея! — согласился Ригли. — Она сама еще не знает, как судьба ее подставила.
В трубке послышались длинные гудки. Дожидаясь, пока на том конце провода ответят, Майлс продолжал тихонько повторять:
— Дойная корова! Кто ж ее убивать будет! Надо же случиться такой подставе! Ч-ч-черт!
— Что случилось?
— Да телефон! Там…
Ригли пододвинулся поближе и услышал в трубке верещание автоответчика. Затем раздалось сиплое дыхание, как будто человеку, взявшему трубку, пришлось долго бежать к телефону, чтобы не дать сорваться важному звонку. Затем сквозь сип, и пыхтенье прорвался знакомый им обоим голос:
— Вы позвонили Сиплому Джо. Чо надо? — Еще несколько секунд тяжелого астматического дыхания, потом «бип», обозначившее включение записи.
— Джо! Джо, слушайте меня! — затараторил в трубку Майлс. — Это мистер Мэс… мистер Смит! По поручению мистера Смита! — Майлс вопросительно посмотрел на Ригли. Тот ободряюще кивнул. — В общем, я говорю с вами по поручению мистера Смита и хочу передать вам указания насчет того, что НЕ НАДО! Вы меня поняли? Все то, что касается некоей Мэрилин, — НЕ НАДО! Все отменяется. Это личное указание мистера Смита!
Ригли помахал рукой, привлекая внимание Майлса.
— Прикройся! —
— Что? — переспросил Майлс, прикрыв рукой трубку. — Да, точно, ты прав: надо, чтобы меня не могли привлечь как соучастника. — Так вот, — снова объявил он, говоря в микрофон подчеркнуто громко и разборчиво. — Я, кроме всего прочего, заявляю, что не имею никакого отношения ко всему этому делу. Которое срочно нужно отменить. Безо всякого моего участия. — Пауза. Раздумье. — Могу сказать только то, что это личное указание мистера Смита, с которым я в этом отношении не имею ничего общего. И вообще понятия не имею, о чем идет речь.
Закончив этот путаный монолог, Майлс отключил телефон и вопросительно посмотрел на Ригли.
— Ну, что скажешь, адвокат? Прикрыл я свою задницу?
— Ты все правильно сказал, — осторожно прокомментировал речь Майлса Ригли.
— Но я тебя спрашиваю, прикрылся я или нет?
Ригли кивнул и с наигранной уверенностью сказал:
— А то нет! Ни один прокурор не подкопается.
В этот момент Ригли вдруг осознал, что Майлс звонил и нес всю эту галиматью с его телефона. Его уверенность и спокойствие, пусть даже несколько искусственные, испарились без следа. Ригли почти насильно разжал пальцы Майлса и, забрав у него бадью с кофе, залпом осушил ее до дна.
В тишине прошла едва ли не целая минута. Майлс думал, все ли он сделал, чтобы отвести от себя возможные подозрения, а Ригли, чувствуя, как кофеин постепенно проясняет сознание, понимал, что Майлс сделал все возможное, чтобы навлечь эти подозрения на него.
Вдруг Майлс резко обернулся к нему и, вытаращив перепуганные глаза, во весь голос заорал:
— Мэрилин!
— Ну да, Мэрилин. А что? — решил уточнить несколько озадаченный Ригли.
Майлс оглядел комнату, словно рассчитывая найти Мэрилин где-нибудь здесь, по соседству.
— Надо что-то делать, — медленно, с расстановкой произнес он. — А что, если он уже… — Майлс оборвал себя на полуслове, словно не желая даже думать о том, что могло случиться, если Сиплый Джо действительно «уже».
Уяснив, наконец, к чему клонит босс, Ригли тоже забеспокоился:
— Да! В самом деле! А что, если он уже…
— Что, если он уже туда едет?
Услышав этот вопрос, Ригли впал в оцепенение. Майлс тем временем стал собираться в дорогу. Сборы были недолгими: бумажник и ключи от машины. Через несколько секунд Майлс уже со всех ног бросился к дверям. Следуя за ним по пятам, как зомби, Ригли неразборчиво промычал:
— Майлс… э-э-э… мы ведь… это…
На самом деле помощник лишь хотел обратить внимание босса на то, что они оба были в пижамах и домашних туфлях. Но было уже поздно.
У Сиплого Джо был свой профессиональный кодекс чести.
Взявшись за дело, он всегда доводил его до конца. Уговор и безупречная профессиональная репутация были для него дороже любых денег. Джо слегка шевельнул рулем, и послушный «кадиллак» плавно съехал с автострады на одну из соседних дорог. Выполняя этот маневр, Джо одновременно сунул в рот пластмассовый ингалятор и нажал на рычажок.