NEXT-3: Дюбин снимает маску
Шрифт:
Вообще-то, ее можно понять. Из больницы тут же звякнут в ментовскую, сыскари забегают и, в конце концов, выйдут на водительницу, доставившую медикам полутруп. Начнутся допросы, очные ставки, версии и подверсии. Кому это понравится?
Снова закрыв глаза, Дюбин «прослушал», окружающую его реальность. Едва слышные шорохи, невнятные голоса. Значит, он не один. Рука скользнула под куртку нащупала рукоятку «вальтера», коснулась пружинного ножа. Если его сторожат шестерки вонючего тренера, он так просто им не дастся, прихватит с собой
Проверив «вооружение», пострадавший перекатился на другой бок, выбросив вперед руку с пистолетом.
Трое бомжей с интересом оглядывали ожившего мертвеца. Будто иузейный экспонат.
— Чего надо? — спросил он. — Я что, в раю? Так вы на ангелов как-то непохожи, скорее — на чертей.
Старший бомж, попыхивая трубкой-носогрейкой, спокойно, без напряга, резонно заметил:
— Ты меня спрашиваешь? Я сам хочу поинтересоваться, что тебе понадобилось в нашем доме?
Убрав пистолет, Дюбин провел ладонью по ноющей голове. Рана, если она и была, вроде затянулась, кровь не течет. Череп цел. Крепко же его сшили в швейцарской клинике! Камень, к которому он приложился, наверно, рассыпался от удара, а на башке — ни одной шишки или ссадины. Только легкое головокружение.
— Мне пожевать бы, — попросил он.
Второй бомж засмеялся. Не обидчиво, с добродушным юморком.
— Ха! Занимательное желание! С такого бодуна мало кто страдает голодом. Рассольчику просят или чего кисленького.
Решили — перебравший алкаш? Какая разница, пусть будет алкащ!
— А вот мне хоть что-нибудь в топку бросить! — Дюбин выразительно провел ладогью по зппавшеиу животу. — С самого утра — ни маковой росинки, ни куска хлеба.
Он не притворялся — действительно чувствовал сосущий голод. Ничего удивительного — знакомая реакция организма на недавнюю стрессовую ситуацию.
— Ну, этого добра здесь навалом. Бифштексы-ромштексы нам не по зубам и не по карману, а вот хлеб-соль имеется. Козьего молока хочешь? Дергун, расстарайся! — не ожидая согласия свалившегося им на голову чужака, попросил-приказал пожилой бомж.
Молодой парнишка, не старше шестнадцати, кивнул и побежал к козе, привязанной у полуобвалившейся стены. В солдатский котелок забили из вымени струйки.
Не прошло и пяти минут, как голодный киллер, со вкусом жевал черствую горбушку, запивая ее парным молоком.
— Гляди-ка, оголодал мужик, — посочувствовал старший... Или — пахан? — Дергун, смотайся за добавкой. ..Ты, мужик, ежели всерьез сюда, учти: у нас правила приема новичков не дешевые.
Дюбин пошарил по карманам куртки. Пусто! Ну, шлюшонка, попадешься — руки с ногами перевяжу, на фуфелях сыграю фугу Баха!
— Нетути бумажничка, да? На нас не греши, мы тебя нашли уже ощипанным и выпотрошенным. Сразу проверили карманы... Ну, чтоб личность установить, может с родными связаться...
— Связаться, говоришь? — заинтересовался Дюбин. — Каким это макаром: голубиной почтой или — вороньей?
— Зачем?
— Понятно... Значит, имееются суровые правила приема в свалочный коллектив, да?
— А как же без правил? Место сытное, денежное...
Неожиданно Дюбин расхохотался. Держась за живот, откинувшись на вонючие отходы. В последний раз он так смеялся после выстрела в спину Лавра.
— Правила вступления... Ох, не могу!... Сытное место?
— Ты чего развеселился? — обиженно покривился пожилой бомж. Я всегда говорю серьезно. Пока не накеросинюсь. Издеваешься, да?
— Боже избавь! — перестал смеяться «весельчак». — Дай мобильник, серьезная личность. Всего на пару слов. Не бзди, приедут за мной — оплачу. С процентами.
— Бери... Тебе какой сети?
— Любой.
Дюбин выбрал мобильник корейского производства.
— Кстати, господа свалочники, как это место называется? С точки зрения географии?
— Планета Земля! — выпалил Дергун. — Самое земное дно.
— Не скажи, — вмешался пожилой. — Это с какой стороны поглядеть.
— Поглядим отсюда, их вонючей ямы. Какое шоссе и какой ближайщий населенный пункт?
Получив исчерпывающие сведения, Дюбин набрал номер...
Через сорок минут на бывший кирпичный завод приехал Ессентуки. Как всегда, серьезный и солидный. Посетовал на то, что «хозяин» не взял с собой пяток пехотинцевя. за что и поплатился.
— Ладно, проехали! — перебил его Дюбин. — Филки привез? Выкладывай!
Распростившись с бомжами, Дюбин одарил их тремя сотнями баксов — скромная цена за котелок молока и сочувствие. Приказал покорному Ессентуки ехать к покинутой неподалеку от спортивного особняка машине.
Дарить Юрашу даже такую малость он не собирался...
Глава 20
Никто Федечку не будил — проснулся сам. Электричка стоит, вагон пустой. Драгоценная папка — на месте, никто на нее не польстился. А вот пакет с бутылкой побеспокоили — фольга содрана, содержимое ополовинено.
Может быть, зря он грешит на щипачей — сам в полусне пытался взбодриться? А одну «гранату» презентовал ментам. В знак признательности за то, что отнеслись с пониманием, не польстились на бумажник, не отправили в вытрезвитель.
Оказавшись на пустующем перроне, Федечка решил допить «Одессу». Не таскать же нелегкую «гранату»? Опорожнив бутылку, он аккуратно опустил ее в ближайшую урну.
— Извините, посуду забрать можно?
Мужик интеллигентной внешности — выбрит, пострижен, одет в пристойную куртку, на голове — молодежная кепчонка с длинным козырьком. Начинащий бомж, хронический алкоголик или чокнутый, сбежавший из местной психушки?
— Конечно, бери... А что, принимают?
— Еще как! В особенности «бомбы». Для местного плодово-ягодного разлива.