Нейронная одержимость

Стаматин Александр

Пока я сжимаю зубы до скрежета эмали (что позволяет отвлечься от хруста головы), к Белькаллину подходит один из золотых служак. Он прикрывает ладонью руку, но, на моё счастье — слух Адриана в Пургатории выше всяких похвал.

— Не помогает, милорд.

— Что ж, тогда погрузим его круг на третий. В самый раз, чтобы не беспокоить защитные цепи.

Стук сердца замедляется, пока не отдаётся в боку огнём. Багровая земля почти мгновенно покрывается красным льдом. Мне становится прохладно, но — не более того. И пока меня пытаются заморозить, поджечь, бить какими-то золотыми хлыстами, я думаю о злой иронии судьбы и пугающей ограниченности

местных допросников. Во-первых, давно пора тащить напильник для зубов или что там у них сейчас в ходу. А во-вторых, они явно не читали отцов-основателей киберпанка.

ICE. Intrusion Countermeasure Electronics. Электронные средства противодействия вторжению. Лёд. Видимо, невмы играют роль «льда». А теперь меня пытаются заливать адским жидким азотом. Впрочем, чтобы не раскрыть неуязвимость, мне приходится изобразить муки от жгущих знаков и выдать пару маловажных сведений. Про дуэль с Каллиником и про древность символов. Вот только проклятого Анастаса это не устраивает. Или ему было просто мало.

— Откуда столько денег?

— Что скрывается в твоей нейре? Что за два зашифрованных файла хранятся в ней?

— Откуда знания оккультных наук?

— Много читаю.

— За чтение отреченных книг полагается сожжение, — торжественно глядит на меня Белькаллин, и я понимаю, что сказал лишнего. — Ты можешь избежать этого. Порайску нужны носители, и ты можешь быть благословенным.

Благословенным? Вечная ссылка в райские кущи? На мгновение задумываюсь, но душка Адриан, совавший нос куда не стоит, помогает в сомнениях.

Запах. Адриан всегда в первую очередь обращал на него внимание — и сначала в нос ударил запах лампад, а уже потом изображение. Сводчатый зал заставлен какими-то стеклянными бутылками в полторы сажени высотой. Паутины в привычном понимании нет, но вокруг очень много труб, кабелей и терминалов Эгрегора. Мой провожатый облачён в хламиду цвета зимней ночи, и несмотря на уважение, в его голосе сквозит предостережение пополам с превосходством эрудиции. Лаодикий — только у них подобное в крови.

— Будьте осторожны, милсдарь. Тут очень много кабелей — и каждый из них критически важен для существования Порайской сети.

Терминалы, кабеля и свисающие гирляндами амулеты меня не интересуют. Я подхожу к одному из стеклянных баков, и свет фонаря выхватывает лишь пыль. Я смахиваю её и едва не отшатываюсь от омерзения. Внутри чана, в желеобразной массе согнувшись младенцем, сидит голый человек. К конечностям и заднице подходит паутина шлангов, трубок и чёрт знает чего ещё. Лицо обхватывает грубая маска, подающая воздух. Глаза — зашиты, но отчего-то не удалены.

— Они когда-то увидят дневной свет?

— Что вы, милорд, — Лаодикий качает головой. И негромко продолжает, словно боится разбудить людей. — Они и лунный свет никогда не увидят. В отличие от обычных людей, попадающих в Порайск после смерти, эти субъекты увидели его спустя несколько недель после созревания. Когда их тело ослабеет — душа перейдёт в сеть, и мы посадим нового носителя.

— Все?

— Некоторые получили этот пост за исключительные заслуги, — протягивает учёный. — Но подобная чистота душ и мощь разума встречается только у одного из сотни тысяч. Остальные никогда не смогут стать с’рверами, носителями

Порайской сети.

— Они никогда не увидят света… а почему бы тогда не удалить глаза?

— Милсдарь, вы обладаете отменным чувством юмора — учёный негромко посмеивается. Как будто его ученик только что выдал забавный, но в корне неверный ответ. — Как же тогда они будут наблюдать за состоянием райской сети?

— Не хотелось бы такой милости.

Лаодикий отворачивается.

И когда его взгляд возвращается, я вижу жёсткие зелёные глаза Белькаллина. Я понимаю, что последнюю фразу умудрился произнести вслух. Пургатория пошутила. Не иначе.

— Ты уверен?

— Лаодикии могут держаться за свои секреты сколько угодно. Но слухи-то ходят.

— Слухи. Что ж, попробуем иначе. Гератий.

— Да, мислдарь.

— Подключи его к девятому каналу.

— Но…

— Ненадолго. Ограниченный доступ.

Со тьмы на голову обрушивается ледяной ливень. Он смывает цепи, смывает Белькаллина и стеклянные куски, покрывающие местные земли. Холод воды перехватывает дыхание (хотя казалось бы, какое оно в киберпространстве?), заставляет закрыть глаза. И открываю их я уже в совсем другом мире. В нём больше живости и естественности, чем в сумраке Нижнедонска. Тут много деревьев, а вода настолько прозрачна, что я не могу определить глубину реки. Это напомнило мне… да нет, быть того не может.

— Может, — сухо усмехается Белькаллин где-то рядом, и я резко разворачиваюсь. Кафолик один — и его ладони открыты мне. — Порайск для каждого свой. Я вижу бесконечный сад на терассе Птичьего улья. Гератий, сказать по секрету, видит идеальный вариант Подулья, где нет трущоб и нищих, зато есть карнавальное веселье.

Я не отвечаю и смотрю на неизвестную тут реку. За ней — тополиная роща, и плавный подъём к степи. Где-то там, наверху, будет сарматский курган. Здорово пограбленный ещё в древности, но сохранивший в себе десяток бусин, разбитое зеркальце и ухочистку. Место моих первых раскопок. Правда, некоторые деревья одинаковые, а журчание воды настолько идеальное, что хочется отлить в реку. Излишне идеальное. Никаких тебе мышей, никаких сольпуг обыкновенных. Вряд ли вверх по течению будет размытое казацкое кладбище и зелёные кости.

— Сидящий в глубине сознания идеал?

— Он самый. Мои братья всегда говорят об этом в проповедях, но для веры иногда нужно показать лично.

— И ради этого люди готовы на всё? — и не только люди, если уж о том говорить. Ада бы много чего отдала за это посещение — если бы чип с ней не вытащили перед допросом.

— Готовы. Если ты назовёшь имя и заказчика, то останешься тут. Даже отключать не станем. Альтернатива тебе не понравится, сразу предупреждаю.

Я покачиваю головой. Не то чтоб прям сомневался в выборе — но небольшая передышка не помешает.

— На ад, чистилище и рай уже посмотрел. Теперь, милсдарь Белькаллин, любопытно посмотреть на альтернативу.

— Я этого ожидал. Но всё равно разочарован. Гератий, отключай нас. Пора начинать по старинке.

Тьма накатывает на опушку резко и частями. Словно кто-то отключает свет. Последнее «выключение» — и открываю глаза уже связанным, на кресле Эгрегора. Служаки отводят монитор подальше от моих глаз, и помогают с одеждой кафолику. А кто-то уже тащит нечто бряцающее на

— Халат?