Нейропат
Шрифт:
Глава 13
29 августа, 10.15
Нора стиснула руку Томаса так, что он еще долго ощущал покалывание в пальцах.
Комната должна была внушать чувство бодрости, уверенности — того, что какой-нибудь дизайнер назвал бы «положительным эмоциональным окружением». Предметы личного обихода — бейсболка, фото в кругу семьи, подарочные безделушки — были предназначены создавать атмосферу непосредственной близости, маскируя тот факт, что все сделки на уровне учреждения могли проводиться только в этой комнате. Обстановка — стеллажи из вишневого
Это была комната, где людям говорили, что они скоро умрут.
Несколько раз загадочно пройдясь по клавиатуре, главный нейрохирург больницы Святого Луки — Рузвельта встал из-за компьютера и подошел к нескольким панелям на стене. Высветившись по-старомодному неярко, они озарили его изможденные черты. На экране перед ним появилось трехмерное изображение мозга Фрэнки, скорее напоминавшее иллюстрацию из учебника, чем душу его сына.
— Если вы посмотрите на этот снимок — вот здесь, — сказал доктор Чадападдаи, — то увидите, что к обеим миндалинам было подсоединено какое-то устройство.
У него была осанка уставшего человека и сложение водителя грузовика, хотя он был лощеным и одет с иголочки.
— Устройство? — переспросил Томас.
Глаза с длинными ресницами изучающе устремились на него.
— Устройство, — повторил невролог.
Он нажал на пульт, и на экране крупным планом появилось изображение одного из участков. Доктор Чадападдаи показал основание воспроизведенного цифровым путем мозга Фрэнки, затем изменил угол.
Нечто напоминавшее жука темнело на обратной стороне миндалины.
— Оно подсоединено к центральному ядру. — Доктор выудил из кармана ручку и кружком обвел это место. — Насколько мы можем судить, оно закреплено на сети мелких сосудов, электрически стимулируя множественные проходы, — доктор провел кончиком ручки в различные отделы мозга Фрэнки, — вплоть до латерального гипоталамуса, па-рабрахиальных ядер и так далее.
— Все, что связано со страхом, — сказал Томас.
Ужас и удивление преисполнили его в равной мере, капельки пота выступили на лице, желудок опрокинулся, как бадья. Какие бы шрамы ни оставили в его душе Повски, Халаш и остальные, все они казались теперь не более чем абстракцией. Ничто не было так реально, как графическое изображение на экране перед ним. Ведь это его сына («Фрэн-ки!») его друг («Нейл — сука, сука, сука! ») перепрограммировал так, что тот был обречен испытывать один приступ ужаса за другим.
Легкое изменение моторики души... Душа его сына, запрограммированная, как стереоприемник, включенный на полную мощь, вновь и вновь вопияла о своих муках, подобно грешникам в самой глубине преисподней.
— Вы должны вытащить эту штуку! — воскликнула Нора. — Ее нужно вытащить оттуда!
Сострадательный взгляд доктора Чадападдаи показался чуть более профессиональным, чем нужно, и явно был хорошо отработан.
— Полагаю, нам это не удастся, — сказал он. — Переориентированная кровеносная система самого мозга теперь направлена
— Уберите их, — сказал Томас.
Невролог кивнул.
— Разумеется, рано или поздно мы будем вынуждены попробовать что-нибудь, и, заверяю вас, мы изучаем все возможности такого вмешательства. Но на данный момент, мистер и миссис Байбл, самое обнадеживающее для вашего сына — найти того, кто это сделал...
Нейл.
Призрак Нейла возник на кушетке напротив Томаса, в свечении плоского экрана, и заявил: «Теперь я знаю о мозге больше, чем любой человек на земле...»
Оба молчали, ни о чем более не спрашивая; доктор Чадападдаи закусил нижнюю губу.
— Никто из нас никогда не видел ничего подобного. Ничего.
Томас по себе знал, что это значит, когда какая-нибудь отрасль знания доминирует в твоей жизни: странное чувство обладания и неуверенности, словно ты поселился в доме, который гораздо больше, чем тебе нужен. Учитывая, что информация воспроизводится, как бактерии, ни один специалист не мог надеяться представить себе все детали будущего даже собственной отрасли. И все же было приятно думать, что у тебя есть хотя бы приблизительный поэтажный план. Приятно было думать, что ты по мень...
У Томаса закружилась голова и перехватило дыхание, так что он чуть было в обмороке не упал на пол.
Только Нейл. Только Нейл мог устранить это. Только Нейл мог изгнать ужас, который он породил во Фрэнки.
«Дана ли тебе власть десницы Божьей?»
— Но вы ведь собираетесь делать что-нибудь? — спросила Нора. — Да? Раз кто-то поместил эту штуку туда, то вы можете ее вынуть.
Невролог смахнул со лба черную как смоль прядь и как-то смущенно опустил руку. Томас понял, что он боится. Напуган ФБР и их требованием о соблюдении конфиденциальности. Напуган снимком на экране у себя за спиной. Напуган мальчиком, не перестававшим вопить от ужаса в неврологическом отделении. То, что доктор так быстро пришел в себя, говорило о высоком профессионализме.
— Послушайте, миссис Байбл. Вы должны понять, что на данный момент ваш мальчик вне опасности. Из чего следует, что у нас есть время, а следовательно, нет иного выбора, как соблюдать максимальную осторожность. Кто бы ни...
— Но он кричит! — воскликнула Нора. — Мой ребенок постоянно кричит!
— Нора, пожалуйста! — возбужденно произнес Томас — Ты не понимаешь. — Он посмотрел на доктора. — Миндалина просто отвечает за рефлекс, вызывающий крик... рефлекс, моя милая.
Нора поглядела на него широко открытыми глазами, полными слез.
— Так, значит, ему не страшно?
Томас покачал головой.
— Это всего-навсего неконтролируемый рефлекс, который срабатывает снова и снова. Вроде икоты. Внутренне это тот же самый мальчик, которого мы знаем и любим, испуганный всей этой суматохой, приведенный в отчаяние тем, что не может остановиться и перестать кричать, вот и все.
— Нет, — сказала Нора так, словно подвергала себя телесному наказанию за свои страхи. Она сложила ладони, как кающаяся грешница. — Нет! Нейл не сделал бы этого. Только не с нашим малышом. — Она подняла голову, слезы ручьем текли по ее щекам. — Он же был твоим лучшим другом, Томми. Твоим лучшим другом!