Нейропат
Шрифт:
«Не только за моего мальчика».
Жизнь, преисполненная ужаса. Жизнь с кляпом во рту. Фрэнки. Когда его имя успело превратиться в молитву, заклинание?
Томас втянул нога обратно в машину и захлопнул дверцу.
«Дубина, идиот проклятый!»
Он швырнул пистолет на пассажирское сиденье. Казалось, он чувствует вкус металла, чует маслянистый запах угрозы.
Идиот! Идиот! Мир — это огромная безмозглая камнедробилка. Каждую секунду чей-то дух оказывается сломленным, каждую секунду кто-то пропускает раковую опухоль... насилуют дочерей, бьют жен, убивают детей... Каждую чертову секунду правила повествования летят кувырком. Каждую секунду
Где она — Книга их имен?
«Мысли трезво. Мысли ясно... Христа ради, придумай что-нибудь!»
Дрожащей рукой Томас включил зажигание и начал разворачивать «акуру», ломая кусты.
Каждую секунду отец подводил сына.
Мир был не басней, не эпической или даже комической трагедией.
Мир был психопатом.
Красная «акура» стояла на обочине. В ней сидел мужчина с мобильным телефоном в руке. Он прикрывал ухо всякий раз, когда мимо с ревом проносился дальнобойщик.
— Сэм... Да, это я.
Он посмотрел вниз, себе на колени.
— Я в окрестностях местечка, которое называется Климакс.
Нервный смешок, нервный взгляд сквозь лобовое стекло.
— Нет. Я не шучу. Это на юг, к северу от Кэтск...
Он нахмурился, поскреб подбородок.
— Ты одна?
Он смахнул с ресниц слезы.
— Стараюсь следовать примеру. Балласт заводит в тупик... — Он снова смахнул слезу. — И все же могла бы со мной встретиться. Я мог бы воспользоваться твоей помощью.
Он провел рукавом по щекам.
— Нет. Это не телефонный разговор.
И снова он начал смотреть вниз — древний прием, чтобы сосредоточиться.
— Ты называешь меня параноиком? Прекрасно. Послушай, это может оказаться важно. Скорее всего, нет, но может. В любом случае ты должна все проверить.
Взгляд его сделался рассеянным, будто он проверял пульс.
— Всего два с половиной часа... На север по восемьдесят седьмой.
Он проводил взглядом мелькнувшую мимо серебристую малолитражку.
— Разумеется, со мной все в порядке. Просто встреться со мной, пожалуйста. Поверь мне хоть капельку, бога ради.
Почесал нос.
— Все в точности, как я сказал: сначала едешь на север по восемьдесят седьмой, поворачиваешь на выезде двадцать один-би. А там увидишь меня. Я буду ждать в машине.
Он кивнул.
— Да, да... Слушай, мне пора. Скоро увидимся.
— И еще, Сэм... — Он откинулся на сиденье, словно захотел посмотреться в зеркало заднего вида. — Я люблю тебя.
Он застыл.
— Что ты имеешь в виду?
Он провел рукой по волосам.
— Нет-нет... Поговорим об этом позже. Будь осторожна за рулем.
Глава 15
30 августа, 18.44
С пассажирского сиденья «мустанга» Сэм возвращение к дому, где, возможно, скрывался Нейл, казалось Томасу сюрреальным, какой-то театральной декорацией. Вечернее солнце освещало деревья. Гравий вел непримиримую войну с чертополохом, разросшимся вдоль обочины. Эпилептически дергатись покрышки, галопируя по раздолбанному, растрескавшемуся асфальту. Все это напоминало какое-то невероятное шоу — пронзительное в своей стертости, напряженное в своей приземленности. Cinima verite [48] . Томасу
48
Кинодокументалистика (фр.). (Прим. перев.)
Ложь, которую он выдал им за правду, далась без особого труда благодаря контролю. Перекрикивая выхлопы и рев проезжавших мимо грузовиков, Томас даже умудрился — взглядом — извиниться перед Сэм.
«Больше никакого балласта, — можно было прочесть по его взгляду. — Никакой Норы».
Но теперь, когда мир расступался перед лобовым стеклом и они подъезжали все ближе и ближе к нему, скрытые последствия его обмана становились все весомее.
«Кроме Фрэнки, все остальное ничего не значит, — повторял он про себя вновь и вновь, как проклятие или пламенное детское желание. — Ничего. Ни Джерард. Ни Сэм. Ни я...»
Солнечный свет недолго следовал за ними: скопление теней вскоре одержало верх. Наступил вечер. Они медленно миновали изгиб дороги, и Томас увидел дом почти таким же, каким его помнил: широкое крыльцо, остроконечная крыша, цоколь, облицованный булыжником. В окнах горел свет...
— Кто-то дома, — сказала Сэм, неслышно припарковывая свой «мустанг». Она бросила взгляд на сидевшего сзади Джерарда, затем скептически посмотрела на Томаса. — Так кто этот парень? Повтори, пожалуйста.
Томас наплел им какую-то чушь насчет старого приятеля Нейла, некоего Денни Марша, который якобы переехал из Климакса. Он сознательно темнил насчет того, почему это так важно, настаивая, что «чует это нутром», что хотя и редкость, но на это чувство определенно можно положиться. Но он постарался добавить как можно больше тривиальных, житейских подробностей (так, зачем-то придумал вымышленному персонажу вымышленную кличку Перкодан [49] ), чтобы по крайней мере смягчить их подозрительность.
49
По названию анальгетика, лекарства, снимающего боль.
Идея заключалась просто в том, чтобы привезти их к этому дому.
И вот они здесь.
— Э-э-э-эй, профессор, — вывела его из забытья Сэм.
Каким-то образом Томас понимал, что его отношения с Сэм, каковы бы они ни были, не переживут этого последнего обмана. Возможно, отношения эти уже умерли. Контроль действовал вовсю, и все же Томасу пришлось сцепить пальцы, чтобы скрыть, как у него дрожат руки.
— Я соврал, — сказал он.
— Приехали, — пробормотал сзади Джерард.
Сэм одновременно нахмурилась и улыбнулась, словно не желая верить тому, что только что услышала. Томасу показалось, что она никогда не была такой красивой.
— Что ты сделал?
— Соврал, — повторил он; голос у него был куда спокойнее, чем самочувствие. — Мне нужно было, чтобы ты сюда приехала.
— Я же тебе говорил, — сказал Джерард, обращаясь к Сэм. — Говорил, черт возьми, или нет? Проверь все хорошенько, потому что у этого умника не все дома.
— Что происходит, Том? Зачем тебе понадобилось притащить нас сюда?
— Потому что Нейл здесь. — Томас кивнул в сторону коттеджа.
Немая сцена.
— О господи, черт тебя возьми, черт, черт, черт! — возопил Джерард с заднего сиденья.